Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

Она не сказала Игорю о последнем разговоре с Любавиным. Прочитав ее отчет, он глянул на нее сквозь толстые стекла очков и вдруг спросил:

Мы на магистрали уже четвертый год, если не ошибаюсь?

— Да, Валентин Карпович. Четвертый.

— Вы хороший работник, Чугарина… А что бы вы сказали, если б мы предложили вам работу в институте? Здесь, в Москве?

Если признаться, бывали моменты, когда она мечтала о таком предложении. И растерялась. Вспомнила, как под Тындой в шестьдесят девятом сушила зимой промокшие палатки над костром и Коленьков, заливая огонь соляркой, чтоб не погас под снежными зарядами, тихо матерился:

— Ну ладно… Я все ж прокачусь когда-нибудь по рельсам чугунным. От звонка до звонка, мать вашу так… И пусть на каждой станции дикторы объявляют, что я следую по маршруту, который почти на пузе прополз когда-то…

Почему-то припомнились весенние дни семидесятого, когда она провалилась на льду речки Утамыш и ребята ее отогревали, сняв свои телогрейки. А было совсем не жарко в те дни.

И представила, как будет получена в экспедиции телеграмма о том, что ее оставляют в Москве, и Котенок, пожав сутулыми плечами, скажет на пятиминутке:

— А чего тут судачить? Я всегда говорил, что у нее в столице лапа есть… Такая волосатая и мощная… Муж трубочку снял: «Иван Иваныч, тут вот просьбишка есть, женка у меня живет не по тому разряду… А мне без нее, понимаешь, не спится. Вы там порадейте…» И все, вопрос решен со всеми резолюциями. А Иван Иванычу тоже жить и в спокойствии зарплату получать требуется. А ну как рассердится корреспондент?

Все это она представила в считанные секунды. И сказала Любавину, вежливо ожидавшему ее ответа и уже почти уверенному в том, каким он будет:

— У нас остался двенадцатый участок… Я хотела бы закончить на нем работы. Если вы разрешите, я приду к вам в июне будущего года и напомню о нашем разговоре. Тогда еще не будет поздно?

Любавин с улыбкой глянул на нее:

— Ну что ж, согласен… Приходите в июне будущего года. Спасибо, Лидия Алексеевна. Можете быть свободны. Насколько я знаю, вы хотите отдохнуть? Что ж, возражений нет. Вообще-то мы летом отпусков не даем, сейчас самое рабочее время, но в виде исключения…

Она уже дошла до двери, когда Любавин вновь ее окликнул:

— Простите, я хотел вас давно спросить… Игорь Чугарин, обозреватель международный, вам никак не приходится? Вчера прочитал его великолепную статью о положении в Чили..

— Нет, — сказала она. — Нет. Это просто однофамилец.

— Благодарю вас. — Любавин покачал головой, прощаясь, и снова склонился над бумагами.

Спускаясь по лестнице, думала она над тем, почему не решилась сказать начальству правду: да, этот самый талантливый Игорь Чугарин — ее муж. И она годами бродит по тайге не из-за того, что ей нужны полевые и прочие надбавки к зарплате… Нет. Просто она не может быть другой, иной, не похожей на себя… «Рокотовская кровь», — смеется обычно Николай, когда при нем заходит разговор о нелогичных поступках его сестры, и вот уже много лет она не может понять: одобряет он ее или осуждает?

Если б знал о предложении Любавина Игорь? Но он узнает об этом не раньше, чем через год…

Бесшумно подошел состав. Открыли двери проводники. Началась посадка. Они зашли в купе, поставили вещи. Игорь сказал:

— Ты знаешь, я все время думаю о том, что все это мне приснилось. Что мы едем к Николаю, что нас там ждет дочь, что мы тридцать дней не будем думать ни о каких делах.

Не тридцать, я двадцать восемь… И потом еще, мне кажется, что даже сейчас ты думаешь не об отпуске.

Поезд двинулся. Игорь глядел, как уплывали назад мутные, расплывчатые огни, потом колеса на стыках застучали чище и громче и фонари на перроне уже не поплыли, а побежали назад, сливаясь в одну огненную полосу, и в этот момент Игорь вспомнил слова Олеанеса, сказанные ему на прощанье в аэропорту Сантьяго:

Если ты когда-нибудь услышишь, что они атаковали Ла-Монеду, можешь смело назвать двух из ее защитников, которые не выйдут оттуда живыми. Это Сальвадор и я. Клянусь тебе честью человека, который ни разу в жизни не держал в руках оружия.

Было накурено. Старался в основном Петя Ряднов. Часа за два искурил десяток сигарет. Когда открыли окно, покрутил головой:

— Радетели за здоровьечко свое. Плюну на вас и уйду в быткомбинат. Приглашали проектировать кровати нового образца. Деревянные.

Сашка хмыкнул насмешливо. Петя уйдет проектировать кровати. Смех. Помрет на руднике или где-то около.