Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

— Спасибо, Володя… Только не могу я тебе слова доброго сказать. Сам знаешь почему… Бог с тобой.

Три дня назад встретил у могилы Дорошина Насонова. Сидел Иван Иванович сгорбившись. Увидал Рокотова, словно извиняясь, сказал:

— Человек был… Это точно, Владимир Алексеевич… Мне вот, к примеру, такого за жизнь не наворотить. А ведь неделю назад за руку с ним здоровался.

Некрологи были опубликованы и в центральных газетах. И сразу многим Павел Никифорович открылся с другой стороны. Оказывается, почти никто не знал, что у него было двенадцать орденов и три медали. Целый иконостас, если б носил их. А все помнили, что на торжествах прикалывал к борту пиджака один лишь орден Ленина, полученный за освоение бассейна в шестидесятых годах. Иные выходили с такой расцветкой, а он вот как…

После похорон первый секретарь обкома зашел к Рокотову в кабинет. Сели друг против друга.

— Ну, что скажешь? — спросил Михаил Николаевич. — Выкладывай свои проблемы.

Этому человеку можно было сказать все, не боясь, что он поймет тебя как-либо иначе. И Рокотов говорил долго и взволнованно. О своих ошибках, о злосчастном собрании в колхозе, о взаимоотношениях с Дорошиным, о неумении своем работать с помощниками. Говорил нескладно, чувствовал это, но сказать надо было, потому что иначе он не мог. Когда завершил последнюю фразу, почувствовал, что с плеч свалилась тяжесть.

— Значит, считаешь, что с работой не справляешься?

— Да… Переоценил свои возможности.

— Ну что ж, — задумчиво сказал первый секретарь, — за честность спасибо. Хотя мне кажется, что ты немного торопишься… Есть у тебя ошибки, мы их знаем. И приказания комбинату на райкомовских бланках, и другое кое-что. Стиль работы, скажем прямо, не совсем правильный. Нескромный, точнее. Райком партии — это районный комитет, а комитет состоит не из одного первого секретаря… Поступал ты неразумно. Надо было собрать бюро, посоветоваться, прийти к общему знаменателю. Что ж… будем думать. Работать ты можешь, организатор неплохой, да только советчика у тебя умного не было… Гуторов только. Как у тебя с ним?

— Я с большим уважением к нему отношусь.

— Так… А кого же ты рекомендовал бы на свое место?

Рокотов готовился к подобному вопросу, но все равно застигнут был им врасплох. Покраснел.

— Считаю, что Василий Прохорович вполне подходит для такого дела.

— Не мягковат?

Нет.

— Чем планируешь заниматься?

— Хотел бы на старое место, на рудник… Дело это знаю, люблю. Кстати, там сейчас нет начальника… Витохина на учебу отправили.

Михаил Николаевич покачал головой, глянул на него внимательно.

— Жениться тебе надо… Прости меня за этот совет… Понимаешь, не совсем понятно для многих это твое холостячество… Я уже сколько раз слышал этот вопрос. Ну что, девушек у нас мало? Или разборчивый такой?

— Нет… Просто я люблю одного человека…

— Ну так скажи ей, что любишь… Так ты, брат, и прострадаешь около нее до той поры, пока другой, более смелый, не сагитирует. Женщины, брат, в мужчине паче других качеств смелость ценят. Жду приглашения на свадьбу… Кстати, как у тебя взаимоотношения с Михайловым?

— Нормальные…

— Понятно. Так вот, Владимир Алексеевич… Просьбу твою я помню. Будем думать. А пока — все силы на уборку свеклы. В этом году она у нас необычно рано дозрела… Надо воспользоваться погодами хорошими, чтобы потом ее из-под снега не выковыривать. Обеспечь все как надо. А то с хлебом вы неважно в этом году… Позапустили.

Попрощались дружески.

К концу дня зашел Михайлов. Стали обговаривать мероприятия по уборке свеклы. Потом позвали Гуторова. Когда закончили по делам, Рокотов сообщил о своем разговоре с первым секретарем обкома. Не скрыл и то, что рекомендовал на свое место Гуторова.

Михайлов сидел покрасневший. Гуторов стал пенять Рокотову за то, что поторопился, не посоветовавшись. Дмитрий Васильевич вдруг тоже сказал:

— Не понимаю, Владимир Алексеевич… Как можно самому заводить подобные разговоры… Обкому все ясно и без вас… Если справляетесь — видят. Не справляетесь — вызовут и скажут. Для меня ваш поступок абсолютно неясен.

Промолчал Рокотов. А мог бы сказать, да боялся, что любые искренние слова о том, что каждый человек должен понимать свои возможности на том или ином посту и быть готовым честно признаться в своей несостоятельности, могут быть поняты Михайловым как громкие слова на публику. А этого не хотелось.

Но Дмитрий Васильевич желал все же узнать, что думает по этому поводу Рокотов. Сейчас, после того как он услышал новость, он действительно хотел разобраться во всем, потому что теперь речь шла о поступке, который определял жизнь Рокотова на много лет вперед… Тут нельзя быть актером, цена слишком большая… Разве не живой человек Рокотов, разве не хочется ему достичь в жизни возможно большего? Неужто он и в самом деле думает так, как говорит? Тогда он просто чудак… Его ни один здравомыслящий не поймет. Над ним просто посмеются. Чтобы человек сам заявил о том, что не справляется! Юмор, да и только.