Михаил Стельмах - Над Черемошем

«Нет, это логово», — припомнилась Григорию выразительная характеристика Сенчука. И даже взглянуть не захотелось в ту сторону, где из камней торчал обломок зуба дракона, хитро окутавший себя клубами тумана и ладана.

На горах, словно развешанные, светились редкие огоньки. У реки они собрались в коротенький пунктир. Может, это и не огоньки, а выплеснутые на берег отблески звезд? Они протягивают к твоим глазам лучики света, а ты стремишься представить себе жизнь обитателей запечья и простираешь к ним тепло своего сердца, ибо и там ведь живут твои еще неведомые друзья. Тебе предстоит возложить на свои молодые плечи часть их забот, наполнить глубины души их поэзией и самому творить ее, ибо такова уж природа коммуниста, начинает ли он свой путь или стоит перед его завершением.

А здесь есть к чему руки приложить. Даже поверхностное знакомство с Верховиной и подгорьем подстегнуло твое воображение, привычные представления о способах обработки земли рассыпались, и в сознании проступили контуры будущей желанной работы. Здесь ты впервые в жизни встретился с пережитками прапрадедовского земледелия. На раскорчеванной вырубке гуцул сеет только овес и мелкую, немощную бурышку [12] Бурышка — сорт картофеля. , разрушая в три-четыре года природное плодородие почвы. Одичавшая земля лежит перелогами, зарастает кустарником либо заболачивается. Ливни вымывают известь, и от этого почти вся Верховина страдает повышенной кислотностью. Почему же мудрецы из областного управления сельского хозяйства не додумаются улучшать почву известью и люпином? И что же это за обработка земли, когда пахотный слой не превышает двенадцати — четырнадцати сантиметров?.. Первые же неотложные агротехнические меры помогут удвоить урожай. А низинку на берету Черемоша начнем осваивать сейчас же. Что она покажет?

С этими мыслями молодой агроном вошел в хату. Микола Панасович еще сидел над книжкой, шевеля губами.

— Что, отстали наши горы от долин? — доверительно намекнул он на стычку с дедом Олексой.

— Что-то он скажет, когда увидит у нас в будущем году комбайн? — улыбнулся Нестеренко.

— Выкрутится.

В это время со двора донесся топот копыт, и в раскрытое окно внезапно заглянула лошадиная голова.

— Это что еще за Сорочинская ярмарка? — вскрикнул от неожиданности Нестеренко.

— Ха-ха-ха! Говорите, Сорочинская ярмарка? Так получайте ярмарочные подарки! — Из темноты донесся чей-то могучий довольный смех, и в окно со стуком полетели два небольших, туго набитых мешочка.

— Здорово, Илько! — радостно воскликнул Сенчук, поднимаясь из-за стола. — Ты бы уж заезжал на коне прямо в хату.

— И заехал бы, будь у вас дверь повыше, а то нагибаться неохота. Здорово, Микола!

— Здорово, братец! Знакомься: Григорий Иванович Нестеренко, агроном.

— Илья Палийчук, председатель колхоза! — не без гордости ответил гость. — Поглядите, что я вам привез! — Он быстро развязал один мешочек, и в его большой пригоршне запрыгали отборные грецкие орехи.

— Ого, двумя наешься! — удивленно заметил Сенчук.

— Только затем и вез, чтоб тебя угощать! — возмутился Илья. — Посади, вырасти, тогда и ешь. Вот каким добром обсадим свои дороги! Ну что, будешь теперь попрекать меня редиской? Я этот орех в лесу нашел. Лет ему, верно, около двухсот. Стоит, как роща, и густой-густой, прямо в глазах рябит. Наш агроном посмотрел на него и в пляс пустился. «Вот эндокарп! Всем эндокарпам эндокарп!» И на что он окрестил наш грецкий орех таким страшным словом — ума не приложу! Вот привез тебе, Микола, два мешочка, на новое хозяйство.

— Спасибо, Илько, — Сенчук растрогался. — Порадовал! Порадовал!

— И еще порадую тебя: еду в Киев! Министерство сельского хозяйства вызывает. И есть у меня почти научная идея: забраться в научно-исследовательский плодо-ягодный институт. Если не дадут нам новых саженцев — украду, а в колхоз привезу. Как вы думаете, будут судить за это или нет еще такого параграфа в судебных книгах? — Он расхохотался на всю хату и, не ожидая ответа, заговорил мечтательно: — Только бы погода установилась. Нет ничего лучше, чем взобраться на самые вершины наших гор. Посмотришь, поглядишь вокруг — всюду поднимаются наши воссоединенные земли, залитые солнечным светом… Высоко в небе замер над полониной орел, но и он не видит конца-края нашей силы… Ты. Микола, не смейся! Я еще под старость стихи об этом напишу. Мои коломыйки даже один кандидат записывал и хвалил!