Семен Бабаевский - Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1

Герои С. Бабаевского, как и сам писатель, принадлежат к поколению людей, пробужденных к творчеству и созиданию Октябрьской революцией и возросших вместо с новым обществом — и Тутаринов, и Кондратьев, и Иван Книга — отец, и Антон Щедров, и тетя Голубка, и Румянцев, и ветеран войны и труда Василий Беглов. Писатель неотделим от тех, с кем строил новую жизнь, вместе с ними идет от события к событию, от книги к книге и пишет «историю души человеческой», вбирающей судьбу целого поколения, и сам развивается во времени.

Если в ранних произведениях писатель по-юношески влюблен в новизну революционных перемен, в дилогии о Тутаринове и ого земляках преисполнен торжества и гордости, щедро и вольно выражая радость труда и земного бытия, то в произведениях поздней поры он предстает художником более суровым и зрелым, сосредоточенным на преодолении драматически сложных противоречий общественного бытия. Но всегда осуществляет поиск того героя, что упрямо делает жизнь, стоя на ее быстрине, и неотвратимо вступает в «настающее завтра». Потому произведения писателя и содержат ту меру объективности и основательности анализа, которая позволяет говорить об историзме его творчества.

Позиция писателя-коммуниста Семена Бабаевского остается неизменной — позиция борьбы и жизнеутверждения, активного воздействия на происходящее, свойственная советской литературе, созидающей нового человека, которого, по выражению А. Довженко, мы показываем миру.

Елена Александрова

Холодным мартовским утром 1943 года Ольга Алексеевна Чикильдина выехала из Родниковой Рощи и направилась дорогой, лежавшей вдоль Кубани. Легковой автомобиль, на котором она ехала, изрядно поизносился. Верх у него был изорван, как старый цыганский шатер. В непогоду, под дождями полотно вымокло и выцвело, давно приобрело грязновато-рыжую окраску. Крылья и бока кузова были погнуты, а капот поклеван пулями — видно, довелось бедняге погулять и по фронтовым дорогам. И хотя машина по всем признакам была старенькая, вид имела неказистый, но бегала на редкость проворно. Ей ничего не стоило свернуть на целину или помчаться напрямик по рытвинам и бурьянам, а потом вынырнуть где-нибудь на пригорке и спуститься прямо в полевой стан.

Пока Ольга Алексеевна разговаривает с колхозниками, ее шофер, миловидная девушка Зина, в стеганой куртке и в шапке-ушанке, ходит вокруг машины и тряпкой обтирает пыль. В такие минуты Зина любит насвистывать песенку. Молодые ее губы свернуты таким смешным калачиком, а в голубых глазах столько озорства, что всякий, проходя мимо и глядя на нее, скажет: «Лихачка! По глазам видно — черт, а не девка».

Зина хорошо знала проселочные дороги. Стоило сесть рядом с ней и сказать: «Ну, Зинуша, теперь мы поедем в Беломечетинскую МТС», и Зинуша знала, где и в каком место можно ехать напрямик, чтобы сократить время, а в каком надо сделать круг, какая дорога удобней зимой, а какая летом.

Выехав за станицу, Зинуша увеличила скорость. Среди степного простора замаячил пепельно-рыжий тент, напоминая одинокий парус в море. Прошел час или полтора, затормозили задние колеса и с разбегу поползли по мокрой земле. Зина заглушила мотор и, поворачивая к Чикильдиной свою маленькую голову в большой шапке-ушанке, с улыбкой сказала:

— Тетя Оля, вот мы и приехали!

Ремонтные мастерские Беломечетинской МТС были сожжены немцами. Уцелевший тракторный парк свезли в здание ссыпного пункта «Заготзерно». Давно выветрился отсюда запах свежей, только что привезенной с поля пшеницы. Там, где когда-то стояли закрома, переполненные зерном, теперь дымились горны и звенели наковальни. Чикильдиной казалось, что вот она войдет в знакомую, гостеприимно распахнутую дверь и перед ней встанут, как, бывало, до войны, вороха зерна, пахнущего свежестью поля. Она привыкла видеть огромное, на сотни тонн зернохранилище, засыпанное отборной пшеницей. В воображении ее вставали картины летней страды на Кубани: то комбайны на жнивье, то бесконечные вереницы подвод, снующих по пыльным дорогам, то караваны автомашин, то людской разноголосый говор.

Вместо запаха зерна на нее повеяло густой гарью курного угля, пламеневшего в горнах. По всему зернохранилищу, там, где стояли закрома, в беспорядке разбросаны тракторы. Одни были собраны и радовали взгляд новенькими шипами, другие еще стояли без моторов, а у третьих были вынуты и разложены тут же все внутренности. Вокруг тракторов копошились люди. По платкам и шерстяным полушалкам, намотанным на головы, по голым выше чулка коленям не трудно было догадаться, что ремонтируют тракторы сами трактористки. Многих из них Чикильдина знала в лицо, и ей было приятно видеть, с каким старанием они выполняют трудную, не женскую работу.