Иван Шутов - Апрель

— Вам нужна статья инженера, — спокойно ответил Гольд. — Инженера, с точки зрения русских ничем себя не запятнавшего.

— Поэтому я вам и предлагаю десять тысяч.

— Я не возьму и тридцати.

— Вы свободны, Гольд! — холодно сказал Хоуелл.

— Я оставляю за собой право предупредить Лазаревского, — безразлично проговорил Гольд, приподнимаясь из-за стола.

Хоуелл метнул на него злой взгляд.

— Вы хотите враждовать со мной?

— Нет!

— В таком случае возьмите пятнадцать.

— Я сказал свое слово. Ищите журналиста.

— Двадцать! — выкрикнул Хоуелл, усаживая Гольда на место.

— Нет!

— Двадцать пять! И ни одного шиллинга больше.

— Я уже сказал: эта сумма меня не устраивает.

— Пятидесяти я вам не дам — это твердое мое решение.

— Я согласен получить сорок.

Хоуелл вопросительно глянул на Лаубе. Тот неодобрительно покачал головой.

— Я удивляюсь вашей расточительности, капитан! За что вы предлагаете инженеру двадцать пять тысяч шиллингов? Вы только вдумайтесь в цифру — двадцать пять тысяч! Целое состояние. За статью, от которой будет ли еще нам прок.

— Прок? — усмехнулся Гольд. — Очень определенный. Вы хотите заработать миллион. Моя статья поможет вам в этом. О каком еще проке можно говорить!

— Я никогда не слышал о статьях, от которых, как от иерихонских труб, рушились бы стены. — Лаубе иронически взглянул на Гольда. — Может, ваша статья будет обладать этими качествами?

Гольд молча пожал плечами. Но Хоуелл неожиданно для Лаубе стал на сторону инженера.

— Это борьба, Лаубе, — сказал он, — и мы должны бороться. Печать — сильное средство. Почему нам не обратиться к ней? Знаете, у американских журналистов есть термин «набивка черепов». Это значит, что черепа читающей публики можно набить любой словесной трухой, обработать общественное мнение в любом направлении. Повторяю: это борьба, а мы должны бороться, рисковать, или же без всяких попыток давайте сольем вино в водосточный люк на улице. Вы этого хотите?

— Нет, конечно, — ответил Лаубе. — Я не против статьи, но не за такую сумму. Это слишком дорого!

— Инженер! — обратился Хоуелл к Гольду. — Обдумайте мое предложение: двадцать пять тысяч шиллингов. Кругленькая сумма.

— Нет, — твердо ответил Гольд.

После долгих препирательств сошлись на сорока тысячах. Лаубе скрепя сердце согласился. Он не хотел из-за двадцати тысяч шиллингов порывать со своим компаньоном, который так горячо уверовал в статью Гольда. В конце концов, быть может, из этого что-нибудь и получится, создастся бум, который в какой-то мере и повлияет на темпы строительства.

— О’кэй! — выкрикнул Хоуелл, когда торг закончился. — Гольд, делайте поскорее. Статья должна быть готова послезавтра к вечеру. Деньги вы получите, прочитав мне статью перед сдачей в редакцию. С редакцией я договорюсь завтра. Но если вы плохо напишете…

— Это исключено, — ответил Гольд. — У меня хороший стимул.

Хоуелл поднялся из-за стола.

— Лаубе, ставьте вино, не скупитесь. У меня сегодня много дел. Я тороплюсь и возьму вино с собой. Джо! Забирай бутылки и марш к машине! Мы сейчас поедем.

Джо, внимательно слушавший, о чем говорилось за столом, слегка вздрогнул и опасливо глянул на своего хозяина. Но тот не смотрел в его сторону. Четко печатая шаг по плитам двора, Джо вместе с Лаубе отправился в подвал. В темноте Лаубе не заметил, как шофер капитана погрозил ему своим здоровенным пальцем. «Нужно помешать шайке сделать это грязное дело», — думал Джо, принимая от Лаубе бутылки.

Джо и Хоуелл оставили двор.

Лида начала играть. Под звуки торжественного марша Лаубе поднял стакан.

— Король пьет свою чашу! Гольд, черт вас побери!

— Я покупаю дом на Грабене. Поздравьте меня!

Гельм и Рози возвращались домой. Над улицей Моцарта сияли звезды. Они были большие, яркие и, как цветы на огромном поле, поблескивали зеленым и красным. Рози напевала песенку, — в ней говорилось о весне и счастье, о фиалках и ласточках.

Тихий вечер опускался на город. Фонари на улице Моцарта не загорались: улицу всю ночь освещали звезды.

Шли неторопливым шагом, прижавшись друг к другу. Рози рассказала Гельму о предложении, которое ей сделал прошлой весной красноглазый Руди — хозяин бродячей карусели. Он был похож на рысь. Его плоские, приплюснутые к черепу уши, тонкие синие губы и лысый череп вызывали отвращение. Но отец Рози серьезно отнесся к предложению карусельщика. «Руди — хозяин, — сказал он. — И его предприятие дает деньги. А наши дела, дочка, очень плохи». Каждый вечер карусельщик приходил к отцу, и они сидели допоздна за бутылкой вина. Руди хвастался делами карусели. Она дает ему деньги и долго еще будет давать…