Михаил Щукин - Рядовой случай

— Правда, — оборвал Карпов. — Всех!

— И тебя?

— И меня. Так и передай. Понятно?

— Вроде, понятно, а только в чем провинились-то?

— Вечером растолкую. Ступай.

Закрыв дверь, бабка уже не охала, не стонала — резво топала по коридору. Карпов, подперев голову руками, тупо глядел в стол. «Суд, — думал он, все больше и больше ожесточаясь. — Суд. И главный приговор — самому себе. Суд».

Резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Карпов машинально снял трубку и сразу пожалел об этом: «Эх, черт, надо было не брать, рано еще». А в трубке уже слышался сердитый, громкий голос председателя райисполкома:

— Карпов, ты чего там чудишь? Какой такой суд проводить надумал?

— Народный.

— А кого судить?

— Всех.

— Слушай, ты не тронулся? Может, тебе врача подослать?

— Не беспокойтесь, я в своем уме.

— Ну а если в уме, то сейчас же сними объявление и скажи всем, что это ошибка.

— Теперь уже…

Но председатель райисполкома бросил трубку.

А за окном все валил и валил снег, не сбиваясь, размеренно, толстым, пушистым слоем накрывал село и округу.

Жохов вломился с треском и с грохотом. Трахнул дверями и заговорил, а показалось, что закричал — тесен был кабинет для его голоса.

— Выходит, меня судить?! Выходит, я за алкашей отвечать обязан?! Обязан, спрашиваю?! Пятнадцать лет из лесосеки не вылезаю! А орден мне что, за красивые глазки дали?! Я его вот этими руками заработал, вот, видишь? — Он растопырил две пятерни, крепких и желтоватых от мозолей, отполированных работой, как ручка старой лопаты. — Они водку жрали, жили в свое удовольствие, а я вкалывал! А теперь за них отвечать? Не выйдет! Плевал я на твой суд и на тебя вместе с ним! Плевал! Понял? В гробу видал, в белых тапочках! Если уж судить, так тебя! Чего ты их по головке гладил, садить надо было!

Карпов слушал Жохова и понимал — ничего ему сейчас не втолкуешь. Жохов половинок за душой не держал, и если уж говорил так, значит, верил в то, что говорил.

— В райком пожалуюсь! Из партии тебя вытурить за такие штуки!

— А на суд все-таки приди.

— Издеваешься?! Ноги моей не будет! За эту дрянь я не ответчик!

Уходя, Жохов еще раз трахнул дверями.

Зазвонил телефон. Карпов трубку не поднимал. Ему сейчас совсем ни к чему разговаривать с председателем райисполкома. Снова могут прийти сомнения, а они ему не нужны. Сегодня, скорее не умом, а сердцем, дошел он до одной простой мысли: у каждого человека наступает в жизни минута, когда он должен строго и отчужденно взглянуть на самого себя и на дело, которое делает. Взглянуть и дать оценку по совести. Он решился и взглянул, вздрогнул и увидел: он плохо справлялся со своим делом. Он отдалился от людей. И люди перестали ему верить. Карпов уже вынес себе приговор — с председателей ему придется уйти. Но прежде, чем уйти, он устроит такой набат, который услышат даже глухие. Он сможет, найдет в себе силы и достучится до оконешниковских жителей, смоет с их глаз привычную пелену и передаст тот неприкрытый ужас, ту леденящую оторопь, какую испытывал сам: гибнут люди, живые люди, гибнут при общем молчании и спокойствии.

— Митрий Палыч, — в дверь кабинета просунулась Мотя. — К телефону кличут.

— Скажи, что меня нет.

Мотя исчезла, но через некоторое время просунулась снова.

— Шибко строжатся, Митрий Палыч, найдите, говорят, и все. Из райисполкому звонят.

Карпов подумал и пошел к общему телефону, который стоял в коридоре на старом стуле. Снова звонил председатель райисполкома.

— Ты не прячься, Карпов. Меня не проведешь. Почему объявление не снял?

«Кто же все-таки доносит? Ведь сидит кто-то и звонит».

— Я не прячусь.

— Ну, ну. Вставляй очки. Я тебя, Карпов, насквозь вижу, ты что, хочешь ход конем сделать? Вот, мол, глядите, не я один виноват. Нет, дружок, за чужими спинами не спрячешься, за все ответишь. И за дурость сегодняшнюю тоже ответишь. Короче, я шутить с тобой не собираюсь. Сейчас же сними объявление! Сними и доложи мне!

Карпов положил трубку и вернулся к себе в кабинет.

В коридоре послышались шаги и он, усмехнувшись, подумал: «Кто там еще?!» Пришел Иван Иванович Ерофеев. Он аккуратно стряхнул снег с шапки, внимательно оглядел председательский кабинет, словно был тут впервые, и сел на дальний стул. Было в его поведении, в том, как он зашел и сел, что-то новое. Что? Карпов с интересом ждал, когда Ерофеев заговорит.

Иван Иваныч не торопился. Еще раз оглядел кабинет, аккуратно кашлянул в кулак, посуровел лицом и в глазах его, когда он бросил взгляд на Карпова, тоже появилась суровость.