Василий Шукшин: Позови меня в даль светлую…

Дружков у Витьки было несколько. Но самый задушевнный, самый верный и умный, кому Витька подражал во всем почти, был Юрка, девятиклассник, квартирант старика Наунма Евстигнеича, что жил по той же улице, через три дома.

У Юрки нелегкое положение. Отца у него нет, погиб на лесоповале, одна мать, а у матери, кроме Юрки, еще трое на руках – мал мала меньше. Мать живет в небольшой деревне, в сорока километрах отсюда, там вот нет десятилетки. Мать бьется из последних сил, хочет, чтоб Юрка окончил десятинлетку. Юрка и сам хочет окончить школу. Больше того, он мечтает потом поступить в институт. В медицинский. Единнственный, перед кем Витьке совестно, что он плохо учитнся, – это Юрка.

Огромный старик Наум Евстигнеич хворал с похмелья. Лежал на печке, стонал.

Раз в месяц – с пенсии – старик аккуратно напивался. И после этого дня по два лежал в лежку.

– Как черти копытьями толкут! – слабо удивлялся станрик на печке. – О! О! Что делают!..

Юрка учил уроки.

– Кончаюсь, Юрка, – возвестил старик. – Все.

– Не надо было напиваться, – жестко сказал Юрка; станрик мешал ему.

– Молодой ишо рассуждать про это – надо, не надо. Шибко уж много вы нынче знаете!

Юрка ниже нагнулся к книге.

– А что же мне делать, если не выпить? – Старику охота поговорить: все, может, полегче будет. – Все ученые станли! – Старик всерьез недолюбливает Юрку за его страсть к учению. У него свои дети все выучились и разъехались по бенлому свету; старик остался один и винит в этом только ученние. – В собаку кинь – в ученого попадешь.

Юрка молчит. Шевелит губами.

Вошел Витька.

– Здорово, Витька! – сказал старик. – Хвораю.

– Опять? – спросил Витька.

– Вон дружок твой ругает, что выпил… Должен же я хоть раз в месяц отметиться.

– Зачем? – спросил Юрка, откинувшись на спинку стунла и подмигнув Витьке на старика. – Зачем напиваться-то?

– Что я, не человек, что ли?

– Хм… – Юрка качнул головой. – Рассуждения, как при крепостном праве. Это тогда считалось, что человек долнжен обязательно пить.

– А ты откуда знаешь про крепостное время-то? – Станрик смотрит сверху страдальчески и снисходительно. – Отнкуда ты знаешь-то? Тебе всего-то от горшка два вершка, а синдит, рассуждает…

Юрка скосоротился и безнадежно махнул рукой.

Витька подсел к нему.

– Как дела? – спросил Юрка негромко.

– Ничего!

– Все знают! – разошелся старик. – Все на свете знают. А чего человек с похмелья хворает, это вы знаете, товарищи ученые?

"Ученые" переглянулись…

– Отравление организма, – отчеканил Юрка. – Отравнление сивушным маслом.

– Где масло? В водке?

– Так точно, ваше благородие! – Юрка с Витькой хихикннули.

– Доучились! – Старик доволен, что поймал зеленых на явной глупости. – А сыра там нет случаем? Хэх, елки-палки!..

– Хочешь, я тебе формулу покажу? – вскочил Юрка. – Сейчас я тебе наглядно докажу… На! Вот она, формулка…

– Пошел ты со своей формулой! О-ох, опять накатило… О, что делается!

– Ну, похмелись уж тогда, чего мучиться-то?

Старик никак не реагирует на это предложение.

Витька заговорщически наклонился близко к другу и сканзал тихо:

– Денег жалко. На похмелку-то.

Юрка согласно кивнул головой: знаю, мол.

– Я тебе сала маленько принес. В сенцах оставил.

– Дядька приехал?

Витька кивнул.

– Еще какой-то гусь пришел – к маме. Володя какой-то.

– Зачем?

Витька пожал плечами.

– Сватать, что ли… Он прямо не говорит. Пистолет вот подарил.

– Ну-ка? Ой, ну и пистолет!

– Он думал, я еще маленький.

– Витька, отец-то пишет? – спросил старик. – Где он счас?

– Не знаю, – неохотно сказал Витька.

– Помогает вот он вам?

– Не знаю. Помогает.

– Носит нынче людей по белому свету… – сказал станрик. – И моих где-то черт носит. Вот оно, ученье-то!

– Радоваться надо, что дети выучились, а он… ворчит, – заметил Юрка.

Старик приподнялся на локте.

– Сколько тебе лет учиться до хирурга?

– Шестнадцать. Десять плюс шесть в медицинском иннституте.

– Так, – зловеще гнул старик. – А сколько ты будешь получать?

– Не в этом дело…

– Нет, сколько?

– Я не интересуюсь зарплатой.

– А-а – завилял? Зарплатой не интересуется… Видали ухаря? Витька, дай ему там подзатыльник, хвастунишке. Зарнплатой они не интересуются!.. Только старикам шиш высылают.

– Что, у тебя денег, что ль, нету?

– Есть. Не про вашу честь.

– Ну и вот.

– Я тебе про другое толкую: на кой шут жилы-то из себя тянуть столько лет? Иди вон на шофера выучись да работай. Они вон по сколь зашибают. Да ишо приворовывают: где лесишко кому подкинет, где угля – деньги. И матери бы понмог. У ей ведь трое на руках… Шутка в деле! Кажилится на тебя, кажилится, а ты потом – хвост трубой и завьесся в большой город.