Василий Шукшин: До третьих петухов

– Ты прошлый раз обещал что-нибудь придумать,– зло сказала Несмеяна со стремянки.

– А я и придумал! – воскликнул старичок весело.– Я обещал, я и придумал. Вы, господа хорошие, в поисках так называемого веселья совсем забыли о народе. А ведь не скучал! Народ смеялся!.. Умел смеяться. Бывали в истории моменты, когда народ прогонял со своей земли целые полчища – и только смехом. Полчища окружали со всех сторон крепостные стены, а за стенами вдруг раздавался могучий смех... Враги терялись и отходили. Надо знать историю, милые люди... А то мы... слишком уж остроумные, интеллектуальные... а родной истории не знаем. А, Несмеянушка?

– Что ты придумал? – спросила Несмеяна.

– Что я придумал? Я взял и обратился к народу! – не без пафоса сказал старичок.– К народу, к народу, голубушка. Что мы споем, Ваня?

– Да мне как-то неловко: они нагишом все...– сказал Иван.– Пусть хоть оденутся, что ли.

Молодые безразлично промолчали, а старичок похихикал снисходительно – показал, что он тоже не в восторгe от этих средневековых представлений Ивана стыдливости.

– Ваня, это... Ну, скажем так: не нашего ума дело. Наше дело – петь и плясать. Верно? Балалайку!

Принесли балалайку.

Иван взял ее. Потренькал, потинькал – подстроил... Вышел за дверь... И вдруг влетел в комнату – чуть не со свистом и с гиканьем – с частушкой:

Эх, милка моя,

Шевелилка моя,

Сама ходит шевелит...

– О-о!..– застонали молодые и Несмеяна.– Не надо! Ну, пожалуйста...

– Не надо, Ваня.

– Так,– сказал старичок.– На языке офеней это называется – не прохонже. Двинем резерв. Перепляс! Ваня, пли!

– Пошел к чертовой матери! – рассердился Иван.– Что я тебе. Петрушка? Ты же видишь, им не смешно! И мне тоже не смешно.

– А справка? – зловеще спросил старичок.– А? Справка-то... Ее ведь надо заработать.

– Ну вот, сразу – в кусты. Как же так, батя?

– А как же! Мы же договорились.

– Но им же не смешно! Было бы хоть смешно, ей-богу, но так-то... Ну стыдно же, ну...

– Не мучай человека,– сказала Несмеяна старичку.

– Давай справку,– стал нервничать Иван.– И так проваландались сколько. Я же не успею. Первые петухи-то когда ишо пропели!.. Вот-вот вторые грянут, а до третьих надо успеть. А мне ишо идти да идти.

Но старичок решил все же развеселить молодежь. И пустился он на очень и очень постыдный выверт – решил сделать Ивана посмешищем: так охота ему стало угодить своей "царевне", так невтерпеж сделалось старому греховоднику. К тому же и досада его взяла, что никак не может рассмешить этих скучающих баранов.

– Справку?– спросил он с дурашливым недоумением.– Какую справку?

– Здрассте? – воскликнул Иван.– Я же говорил...

– Я забыл, повтори.

– Что я умный.

– А! – "вспомнил" старичок, все стараясь вовлечь в нехорошую игру молодежь тоже.– Тебе нужна справка, что ты умный. Я вспомнил. Но как же я могу дать такую справку? А?

– У тебя же есть печать...

– Да печать-то есть... Но я же не знаю: умный ты или нет. Я, допустим, дам тебе справку, что ты умный, а ты – дурак дураком. Что это будет? Это будет подлог. Я не могу пойти на это. Ответь мне прежде на три вопроса. Ответишь – дам тебе справку, не ответишь – не обессудь.

– Давай,– с неохотой сказал Иван.– Во всех предисловиях писано, что я вовсе не дурак.

– Предисловия пишут... Знаешь, кто предисловия пишет?

– Это что, первый вопрос?

– Нет, нет. Это еще не вопрос. Это так... Вопрос вот какой; что сказал Адам, когда Бог вынул у него ребро и сотворил Еву? Что сказал при этом Адам? – Старичок искоса и лукаво поглядел на свою "царевну" и на других молодых: поинтересовался, как приняли эту его затею с экзаменом. Сам он был доволен.– Ну? Что же сказал Адам?

– Не смешно,– сказала Несмеяна.– Тупо. Плоско.

– Самодеятельность какая-то,– сказали и другие. – Идиотизм. Что он сказал? "Сам сотворил, сами живи с ней"?

Старичок угодливо засмеялся и выстрелил пальчиком в молодого человека, который так сострил. – Очень близко!.. Очень!

– Мог бы и поостроумнее сказать.

– Минуточку... Минуточку...– суетился старичок.– Самое же интересное – как ответит Иван! Ваня, что сказал Адам?

– А можно, я тоже задам вопрос? – в свою очередь спросил Иван.– Потом...

– Нет, сначала ответь: что сказал...

– Нет, пусть он спросит,– закапризничала Несмеяна.– Спроси, Ваня.

– Да что он может спросить? Почем куль овса на базаре?

– Спроси, Ваня. Спроси, Ваня. Ваня, спроси. Спроси, Ваня!

– Ну-у, это уже ребячество,– огорчился старичок.– Хорошо, спроси, Ваня.