Владимир Торчилин: Тени под мостами (Рассказы)

Ну, слово за слово, хреном по столу, далеко-то они и в мыслях не забирались, но на эротическое черное белье в магазинчике с дурацким, но отчасти и завлекательным названием "Интим для нее" польстились. Точнее, он польстился. Она как-то и с самого начала тем, что есть, довольна была. Но и его огорчать не хотелось. Попробовали. Ее смущало - даже в зеркало на себя смотреть не хотела, хотя еще вполне было на что, а ему понравилось. Вроде бы и она, а как бы и что-то новое. Так что он бы с нее этого белья вообще бы и не снимал. А она только изредка соглашалась, да еще чтобы и света практически не было - а то сама себе неизвестно кем кажется. Он бы даже и еще чего попридумывал, благо товаров в этих эротических интимах хватает, но тут уж она начала отговорки искать - дескать, цены на все эти прибамбасы извращенческие жуткие, одно слово - разврат, а им надо Машке квартиру покупать, хоть в Питере она останется, хоть в Москву вернется, даже при их доходах трата немалая, потому нечего на ерунду разбрасываться. Так что от силы пару раз в месяц ему удавалось ее все на то же белье раскручивать. Но даже и при такой, прямо скажем, невеликой частоте через какое-то время ему белье это каким-то затасканным стало казаться, хоть она и клялась, что стирает его лучшим порошком после каждого раза. А как-то раз, когда, безотрывно глядя на мерное колыханье белого зада в промежутке между черным же в мелкую дырочку поясом и черными ажурными чулками, он заметил на правом овальную дыру на внутренней стороне бедра, а на левом несколько спущенных петель, обещавших скорое появление симметричной дыры и там, то возбуждение его улетучилось так же неожидано и мгновенно, как поначалу появлялось при виде черных чулок на ее белых ногах... Она даже слегка перепугалась, но, по счастью, все положенные ощущения вернулись к нему, как только все черное было с нее стащено и она явилась в своем, так сказать, натуральном бело-розовом виде.

- Выкинь все это, к черту! - грубо сказал он.

Так все вроде и закончилось. Впрочем, если верить некоторым никак не доказавшим свою достоверность слухам - строго говоря, на то они и слухи, периодически его замечали в начале Тверской, что у "Националя", в такое позднее время, когда там без, так сказать, специфических интересов делать как бы и нечего... Но что это доказывает? Ровным счетом ничего... На нее тоже иногда чего-то такое накатывает, когда как не хватает чего, но тут уж она слабины не дает и безжалостно хает разнузданные нравы нынешнего времени и поганую передачу "Про это", хотя ее вроде бы уже и не крутят. Тогда быстро успокаивается, а так даже почти довольна - и годы, и вообще... Чего там дурака валять... С бельем она, правда, не послушала и убрала подпорченную черноту в маленький целлофановый пакетик, где эти причиндалы всегда и держала, хотя и засунула теперь этот пакетик на самое дно своего бельевого ящика. Периодически, разбираясь со своими длинными ночными сорочками, она на этот пакетик натыкается... Тогда вертит его в руках, открывает, вытаскивает на полдлины один чулок, пропускает между пальцами, даже нюхает черный комок в пакете. Задумывается на пару секунд, потом брезгливо морщится... и убирает обратно... под сорочки...

КУЗЕН

Любимец семьи, озарявший улыбками лица всех тетушек и дядюшек, почитаемый за недосягаемый ни для кого из нас, младших, идеал, даже когда кто-то из нас чего-то там такого и добивался, знавший все, всех и вся, известный всему Невскому жуир, франт, сердцеед, боксер (чемпион Ленинграда в полусреднем), самбист (кандидат в мастера), знаток литературы (особенно самиздатовской и тамиздатовской) и живописи (особенно тогдашнего андеграунда), шахматист, гонявший блицы в силу хорошего мастера, конструктор каких-то там двигателей для подлодок, придумавший для этих двигателей такое количество усовершенствований, что даже в жлобские советские времена выплат по изобретениям ему хватало на весьма светскую жизнь, курортный завсегдатай и, когда-то особенно привлекательное для меня, знаменитый - и не только в Ленинграде - преферансист. Впрочем, что касается качества его игры, как и качества игры всей, если так можно выразиться, ленинградской школы, испорченной пристрастием к невероятно азартным, но подрывающим интеллектуальную сторону состязания, пулям "со скачками" (играющий сразу поймет, о чем я говорю, а объяснять всем другим - только лишняя морока, так что поверьте на слово), то для меня как для типичного представителя более академического московского направления (гладкая сочинка безо всяких темных и обязаловок, с "жлобским" вистом и распасами на висты по четыре, не вскрывая прикупа, чтобы считали расклады, а не ловили восьмую, но зато с ценой от двадцати и выше копеек за вист - для 60-х годов очень даже круто) мнение о "питерском" классе казалось несколько преувеличенным, и, несмотря на всю тогдашнюю почтительность к мэтрам, я не без оснований полагал, что мы выучены считать расклады более квалифицированно, ну уж а с посчитанным-то раскладом... Хотя это уже совсем не о кузене...