Михаил Борисов - День Шестой

Я выждал ветер, вытянул руки и подался назад, почти ложась на траву... это волшебство случилось. Из бесформенного тючка ткани, каким только что было крыло, выпростался один воздухозаборник, другой, крыло вздохнуло полной грудью, расправляясь во всю ширину, вырывая стропы из рук, я уперся - и оно наполнилось воздухом целиком, подняло с травы заднюю кромку и устремилось в небо, с шелестом поднимаемых парусов заняв место над моей головой, поводя лоснящимися белыми боками, трепеща на весеннем ветру.

Я очень люблю это зрелище, я могу наблюдать его бесконечно - словно распускается цветок, из сморщенного бутона на свет появляется огромное крыло, расправляя разноцветные лепестки, наполняясь ветром, и взмывает в небо, радуясь самой возможности полета... Тем приятнее видеть лица тех, кто наблюдает за этим впервые.

- Ой... - сказала Татьяна и отступила на несколько шагов.

Крыло действительно производило впечатление. Дивное творение рук человеческих, снежно-белое сверху и снизу, с ярко-оранжевыми косыми нервюрами*, видными только тогда, когда солнце просвечивало оболочку насквозь, оно покачивалось на ветру, расправляя складочки, появившиеся от долгого лежания в мешке, - будто потягивалось после долгого сна. Почти тридцать квадратных метров белого крыла над головой выглядят завораживающе; я втайне любовался им, но, не желая показаться сентиментальным, буднично спросил:

- Так где будем размещать логотип?

...На улице, казалось, было теплее, чем в погребке. Откуда-то с черного ночного неба крупными хлопьями падал снег; облаков не было видно, казалось, снежинки рождаются прямо в воздухе и, неторопливо планируя, ложатся на камни. Я поднял голову вверх, закрыв глаза. Сквозь ватную тишину, какая бывает только в снегопад, едва слышно пыталось пробиться журчание ручья в ущелье. Прикосновение снежинок было неожиданно ласковым, словно маленький зверек касался прохладными лапками лица. "Лечу..."- сказал я себе, раскинул руки и представил, как поднимаюсь в ночное небо навстречу снегу, выше и выше, как уплывает из-под ног камень старых гор, выгибается дугой горизонт и вот уже не снежинки, а звезды прикасаются к моим щекам, где-то далеко внизу вращается голубой шарик покинутой планеты...

Медитация была прервана шумной толпой лыжников, которая направлялась в погребок. Я посторонился, давая им дорогу, ватага смешливых ребят и девчонок протопала вниз по ступенькам, хлопнула дверь, и опять стало тихо.

Накатившая минуту назад сентиментальность смутила меня самого - может, уже и старость подкрадывается?

Я закурил и отправился отсыпаться.

День второй

Возле подъемника было людно. Знакомые и незнакомые лица, разномастные куртки и комбинезоны, чей-то орущий магнитофон - все это создавало ощущение цыганского табора, который уходит в небо. Вот объяви сейчас старт - и вся эта толпа с шумом и гиканьем действительно рванет со склона, раскрасив небеса разноцветными крыльями.

Мы с Фаридом проталкивались к столику регистрации, едва успевая отвечать на приветствия. Фарида знали, меня помнили. Среди общего шума я иногда слышал голоса: "Смотри, вон Белов". - "Где?" - "Да вон, в джинсовой куртке, с Исуповым..."

- Здорово, Саня. - Виктор Вальцов, один из организаторов соревнований, стиснул мою ладонь так, что кости хрустнули. - Давненько, давненько. А мы думали - ты совсем завязал, пропал куда-то. Сколько тебя не было? Год? Привет, Фарид...

- Чуть больше. - Я растирал онемевшую руку. - Так, перерывчик был... Потягаемся.

- Ну-ну, тягайся. - Он взял у помощников бланки и принялся сам их заполнять. - Тут такие орлы подросли, старикам совсем житья не стало. Ладыгина помнишь? Тощий такой, пацан совсем?

- Не помню. - Я и вправду не помнил.

- Он в "Контуре" летал, у Михалыча. Второе место на России, вот так. Летную книжку давай.

- Ладно, в небе посмотрим. А кто руководитель полетов? - я заплатил стартовый взнос и протянул ему летную книжку вместе с лицензией ФАИ.

- Аз есмь. - Вальцов выдал мне карту маршрута, фотопленки. - Все в одном лице.

- И слава богу, ты хорошо выглядишь, - вмешался Фарид. - А то Белый беспокоится, что РП будет определять погоду, не выходя из гостиницы после вчерашнего...

- Ну вас, - Вальцов ухмыльнулся в усы. - А сами-то... Саня, в командном пойдешь? Коваль твой уже здесь, девятый номер.

- Он не мой. Я сам за себя.

- Слушай, Саня... - Вальцов понизил голос. - А книжечка-то у тебя того... За прошлый год ни одной отметки...

- Витя, ты же понимаешь - человек не успевал записывать. - Фарид наклонился к Вальцову. - Весь год не успевал записывать. Летающие - они такие. Ну хочешь - я ему пятьсот часов нарисую, полетит как миленький, ты же нас знаешь...