Нодар Думбадзе - Белые флаги

Надзиратель начинает пересчитывать нас. "Раз", "два", "три", чеканит он, тыча в каждого указательным пальцем.

Чтоб не сбивать надзирателя со счета, тот, кого он уже отсчитал, должен сесть, – таков порядок.

– Кто староста? – спрашивает надзиратель.

– Я! – отвечает с явным мегрельским акцентом один из нас и встает.

– Фамилия!

– Гоголь!

Надзиратель бросает на старосту косой взгляд.

– Имя!

– Чичико!

– Фамилия! – снова спрашивает надзиратель.

– Я ведь сказал, начальник, – Гоголь!

Глаза надзирателя наливаются кровью.

– Сгною в карцере! – ревет он.

– Новичок… – замечает кто-то.

– А вот и выкуси, уважаемый начальник! Фамилия моя на самом деле Гоголь [11] Фамилия Гоголь действительно встречается в Мегрелии. ! – спокойно отвечает Чичико и садится.

Надзиратель раскрывает папку с бумагами, уставляется в список, потом с недоумением взглядывает на Чичико и, помолчав некоторое время, приступает к перекличке:

– Девдариани!

– Здесь!

– Накашидзе!

– Я!

– Гулоян!

– И я здесь!

– Гоголь!

Чичико не отвечает.

– Гоголь! – повышает голос надзиратель.

– Я не Гоголь! – вскакивает Чичико. – Я – Толстой, Илья Чавчавадзе, Дуту Мегрели [12] Дуту Мегрели – псевдоним писателя Д. Хоштариа. , Грибоедов! Понятно? Не Гоголь я! Вычеркните меня из этого проклятого списка и отпустите домой! Ясно?!

Поднимается хохот. Надзиратель-новичок, смешавшись, растерянно улыбается.

– Ты откуда? – спрашивает он Чичико.

– Из Нахаребао [13] Нахаребао – название села. , провалиться ему в тартарары! Двести лет назад дед моего деда поселился там, да и омегрелился. Ему что? Лежит себе в могиле. А мне из-за его фамилии покоя нет! Хотя бы словечко знал я по-русски или по-украински!.. Вот наказание!..

Мы кое-как успокоили Чичико.

Надзиратель продолжал:

– Чейшвили!

– Я, уважаемый!

– Мошиашвили!

– Здесь я, здесь, дорогой!

– Мебуришвили!

– Здесь!

– Гамцемлидзе!

– К вашим услугам!

– Саларидзе!

– Есть!

– Моголадзе!

– Его ещё не арестовали! – замечает кто-то.

– Соголадзе, – поправился надзиратель.

– Ищут!

– Чоголадзе! – выкрикивает надзиратель.

– Он в соседней камере, – показывает большим пальцем себе за спину Гулоян.

– Почему же его фамилия в этом списке? – спрашивает надзиратель.

– А я почем знаю? – удивляется Тигран.

– Уважаемый, быть может, вы ищете Гоголадзе? – спрашивает с изысканной вежливостью Шошиа.

Надзиратель молча смотрит на него, потом заглядывает в список и утвердительно кивает головой:

– Да, Гоголадзе!

– В таком случае это – я! – встает Шошиа.

Надзиратель захлопывает папку и обращается к старосте:

– Гоголь! Есть претензии у десятой пятого? ("Десятая пятого" означает: десятая камера пятого этажа.)

– Изложить письменно или доложить на словах? – спрашивает Чичико.

– Говорите! – хмурится надзиратель, вновь раскрывает папку.

Гоголь подмигивает нам.

– Я думаю, начнет Гамцемлидзе! – говорит он с улыбкой.

Гамцемлидзе поправил очки и начал:

– Вам, должно быть, известно, что мы – не обыкновенные арестанты…

– А какие же? – удивился надзиратель.

– Не перебивайте, уважаемый! Гамцемлидзе предупреждающе поднял руку. – Мы ведь не мешали вам при чтении списка!

Сбитый с толку надзиратель раскрыл было рот, но промолчал. А Гамцемлидзе продолжал:

– Наши дела на данном этапе находятся, так сказать, в стадии следствия, и этим положением должна определяться амплитуда обращения с нами, как с гражданами, находящимися в неофициальном, так сказать, в предварительном, временном заключении. Это обращение должно в разумных пределах колебаться между, так сказать, строгостью и милосердием таким образом, чтобы условия нашего пребывания в тюрьме на время, предусмотренное структурой и технологией следствия, были для нас, так сказать, приемлемы, ибо физические возможности человеческого организма и его моральные…

– Гоголь, – обратился надзиратель к старосте, и нижняя челюсть его задрожала, – чего он хочет?

– Похоже, что путевку на двадцать четыре дня в Лебарде [14] Лебарде – курорт в Западной Грузии. !

– Бесплатную? – спросил надзиратель.

– Бесплатную! – улыбнулся Чичико.

– Скажи ему, пусть сядет, пока я не сошел с ума!

– Я сяду, уважаемый, когда мне объяснят, почему, несмотря на мои настоятельные просьбы, я до сих пор не получил седьмой том Чернышевского! – заявил Гамцемлидзе.