Даниил Хармс: Том 2. Новая анатомия

Но тут открылся в полу люк, и оттуда вылез монах.

Горничные так переконфузились, что одну начало рвать. Наташа держала свою подругу за лоб, стараясь скрыть безобразие.

Монах, который вылез из-под пола, прицелился кулаком в папино ухо, да как треснет!

Папа так и шлепнулся на стул, не окончив тоста.

Тогда монах подошел к маме и ударил ее как-то снизу, — не то рукой, не то ногой.

Мама принялась кричать и звать на помощь.

А монах схватил за шиворот обеих горничных и, помотав ими по воздуху, отпустил.

Потом, никем не замеченный, монах скрылся опять под пол и закрыл за собою люк.

Очень долго ни мама, ни папа, ни горничная Наташа не могли прийти в себя. Но потом, отдышавшись и приведя себя в порядок, они все выпили по рюмочке и сели за стол закусить шинкованной капусткой.

Выпив еще по рюмочке, все посидели, мирно беседуя.

Вдруг папа побагровел и принялся кричать.

— Что! Что! — кричал папа. — Вы считаете меня за мелочного человека! Вы смотрите на меня как на неудачника! Я вам не приживальщик! Сами вы негодяи!

Мама и горничная Наташа выбежали из столовой и заперлись на кухне.

— Пошел, забулдыга! Пошел, чертово копыто! — шептала мама в ужасе окончательно сконфуженной Наташе.

А папа сидел в столовой до утра и орал, пока не взял папку с делами, одел белую фуражку и скромно пошел на службу.

31 мая 1929

Елена Ивановна— Ну вот, Фадей Иванович все дожди идут.

Папаша— Да не говорите Елена Ивановна, покосы гибнут.

Елена Ивановна— Хорошо нам под крышей сидеть, а вот каково если кто в поле? А?

Папаша— Плохо бездомному страннику,

Елена Ивановна— Вам ещё чаю налить?

Папаша— Плесни ещё полстаканчика. ( Пауза ).

Папаша попил чаю и задремал.

Елена Ивановна— И Ольга чего-то не пишет.

Папаша бормочет.

Елена Ивановна— Не пишет и не пишет.

Папаша— Как не пишет?

Елена Ивановна— Ольга, говорю, не пишет.

Папаша— То есть как Ольга?

Елена Ивановна— Да Ольга, что, ты не знаешь Ольгу?

Папаша— Ах, Ольга? Ну и что же она?

Елена Ивановна— Да вот, не пишет, говорю.

Папаша— Ай ай ай.

Рахтанов( проходя ) — А Сергей сделал Ольге предложение. ( Уходит ).

Елена Ивановна— Сергей, да что он! А она? ( Папаше ). Слышал?

Папаша— Что?

Елена Ивановна— Сергей! Предложение!

Папаша— Ну а он?

Елена Ивановна— Ольге.

Папаша— Что не пишет?

Елена Ивановна— Вступить в брак.

Папаша— Ай ай ай.

Елена Ивановна— Какая пертурбация.

Рахтанов— Коля продавил металлический диван. Вот.

Елена Ивановна— Постой, постой, как же это?

Папаша( скоро ) — Ужасно, ужасно, какая катастрофа они продавили металлический диван.

Елена Ивановна— Вот доверь металлический диван, так тотчас и продавить норовят.

Рахтанов( проходит и хлопает до и после ) — А Коля во вторник съел дом.

Елена Ивановна— Ну, так и есть. Он

22 мая 1929

На набережной нашей реки собралось очень много народу. В реке тонул командир полка Сепунов. Он захлебывался, выскакивал из воды по живот, кричал и опять тонул в воде. Руками он колотил во все стороны и опять кричал, чтоб его спасли.

Народ стоял на берегу и мрачно смотрел.

— Утонет, — сказал Кузьма.

— Ясно, что утонет, — подтвердил человек в картузе.

И действительно, командир полка утонул.

Народ начал расходиться.

<1–6 июня 1929>

Тетерник( входя и здороваясь ): Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!

Камушков: Вы однако не очень точны. Мы ждем вас уже порядочно.

Грек: Да-да-да. Мы вас поджидаем.

Лампов: Ну говори, чего опоздал?

Тетерник( смотря на часы ): Да разве я опоздал? Да, вообще-то есть… Ну ладно!

Камушков: Хорошо. Я продолжаю.

Грек: Да-да-да. Давайте, правда.

Все рассаживаются по своим местам и замолкают .

Камушков: Не говоря по нескольку раз об одном и том же, скажу: мы должны выдумать название.