Сулейман Велиев - Триглав, Триглав

И девушка на минуту позабыла все свои заботы. Разве может быть для художника большая радость, чем успешное завершение замысла? Она вложила в эту работу весь жар своего сердца.

Зора смотрела на портрет, и мысли ее летели далеко-далеко....

Она не слышала, когда первый раз постучали в дверь. Стук повторился. Зора вздрогнула, встала, спрятала портрет и на всякий случай повернула обратной стороной подрамник с "Печальной Венецией", положила в ящик под кровать томик Тургенева.

- Кто там?

- Открой.

Голос был негромкий, добрый. Зора отворила дверь.

Вошел высокий, слегка сутулый мужчина в соломенной шляпе, закрывавшей часть узкого лица.

Оглядев помещение, он приподнял шляпу и приветливо улыбнулся, показав длинные ровные зубы.

- Я пришел к дочери моего друга. Думаю, это вы...

- Возможно, - сухо ответила Зора. - У моего отца было много друзей.

- А я - самый близкий. Меня зовут Ежа. Твой отец - Август...

- Моего отца звали Славко, - перебила его Зора.

- Славко? А фамилия? - растерялся посетитель и помрачнел.

- Сандо... Если хотите, посмотрите на фотографию, - сказала Зора. Она порылась в ящике с книгами, достала альбом, вынула из него фотокарточку. Это он? Тот, кого вы ищете?

- Нет. Значит, мне дали неверные сведения...

- Очень жаль.

- Простите... Извините за беспокойство... - Ежа помялся немного. - Я, может, ошибся... Но, право... вы очень похожи на дочь моего друга Августа... Очень... не верится, что это простое, случайное сходство...

"Может быть, этот человек пришел от отца и хочет сообщить мне важную новость?" - подумала Зора.

- Вы когда-нибудь видели дочь вашего друга? - торопливо спросила она.

- Не видел, но много слышал о ней.

- Слышали? Значит, вы представляете ее по описаниям?

- Да, и одна из примет сходится...

- Какая же? - Зора насторожилась.

- Родинка на щеке.

- О, - засмеялась девушка. - Эта примета не может облегчить ваши поиски. В Триесте не пересчитать девушек с родинкой на щеке!

Она испытующе посмотрела на незнакомца. Он вел себя корректно, только казался немного смущенным и слегка растерянным.

- Садитесь, пожалуйста, - предложила Зора. - Расскажите, где и что вы слышали о той девушке, которую ищете?

Ежа молча сел на скамью, снял шляпу.

- Я один из близких друзей Августа... отца той девушки, - начал он, не сводя с Зоры ласкового взгляда. - Мы были арестованы в знаменательный для него день - в день рождения дочери. Я не боюсь вам признаться в этом... Чувствую, вы не выдадите меня, - добавил он. - Август ровно два года не видел, какая у него дочь. Жена писала ему, что назвала ее Зорой, что Зора пухленькая, красивая девчушка; волосы у нее русые, глаза голубые, родинка на щеке... Человек меняется со временем, даже цвет глаз может измениться, но родинка остается на всю жизнь. - Ежа бросил на девушку быстрый, как молния, взгляд и вновь заговорил неторопливо, как бы с трудом подыскивая слова: - Б камере мы всем делились... Вместе с нами сидел в тюрьме молодой художник. Однажды он нарисовал на стене девочку с родинкой на щеке и показал рисунок Августу. "Вот такой я представляю твою дочь", - сказал он. Август с ним согласился. И эта девочка стала нам родной, она олицетворяла для нас все, что было за тюремной решеткой. Мы постоянно интересовались ее судьбой. И вот дождались: Августу наконец разрешили свидание с семьей. Он увидит свою дочь. Да, этого дня мы ждали... Но со свидания Август вернулся расстроенным. Оказалось, они просрочили несколько минут и зазевавшийся полицейский так толкнул жену Августа, что она упала, а девочка получила ушибы... С тех пор много воды утекло... Видели мы и настоящую фотографию Зоры... А потом... Эх, не перескажешь всего, что было потом...

Едва скрывая волнение, Зора слушала Ежу. Рассказ незнакомца напомнил ей суровое детство, печальные дни шестнадцатилетней давности, нищету, полицейские преследования, которым подвергали мать...

- Откуда вы сейчас?

- Скажи мне сперва: ты - дочь Августа? - спросил Ежа. Зора уловила на себе его пристальный холодный взгляд и вся сразу подобралась.

- Нет, синьор. Если бы я была дочерью человека, о котором вы говорите, я не стала бы таиться. Что тут особенного?

"Почему этот человек, располагающий к доверию, явился один, без провожатого и без пароля? Знает ли его Павло?" - думала она.

Всем своим видом посетитель выражал неподдельную скорбь. Он сидел, горестно опустив плечи, сцепив пальцы длинных рук, бессильно опущенных на острые колени, и только затаенный взгляд глубоко посаженных глаз, постоянно меняющийся, ускользающий и беспокойный, заставлял девушку держаться настороже.