Сулейман Велиев - Узлы

- Не нравится мне твой Балахан, - резко прервала его Пакиза и даже отодвинулась на край солнечного квадрата, что золотистым ковром расстелился на полу. Над пушистой ее головой замельтешили искорки пылинок.

Васиф продолжал, подтянув колени к подбородку:

- Иногда думаю, думаю... По всему выходит - близкий он мне человек. Заботится, все старается меня получше устроить. Искренне старается.

- Да что ты, не чувствуешь? - Пакиза поболтала ложечкой в пустом стакане. - У меня всегда такое впечатление, что Балахан твой играет какую-то придуманную роль. И игре этой нет конца. И он уже привык, не может остановиться, жить иначе.

- Черт его знает. Нельзя же вечно играть. Самому маститому актеру нужен отдых за кулисами. А может быть, я ошибаюсь, слишком строго сужу?

- Не ошибаешься. Не хотела я тебе говорить, но... - Пакиза провела пальцем по краю стакана. - Просто не хотела настроение тебе портить. Как-то встретились мы на остановке около института. Раньше раскланивались, и все. А в этот раз он поздоровался со мной за руку, глаза, как у кота, когда на масло смотрит: "Пакиза, милая, если бы ты знала, как часто я думаю о тебе, просто сказать все не решался... Ты такая серьезная, скромная, не похожа на нынешних вертихвосток. День ото дня на глазах хорошеешь. Все думаю: кому такая золотая девушка достанется? Недавно узнал: невестой стала нашего дорогого халаоглы! Так обрадовался, как будто весь мир мне подарили. Не забывай, душа моя, отныне мы родственники. Васиф человек достойный. Не потому хвалю, что двоюродный брат, не думай. Чего он только, бедняга, не натерпелся... Правда, изменился. Странности в характере появились, никогда не знаешь, что ему в голову придет выкинуть, но... достойный человек. Жаль только, намного старше тебя..." Слушала, а у самой кипит все. "Спасибо вам, говорю, за добрые слова о Васифе. Но зря стараетесь. У меня свои глаза есть". Он не ожидал, даже смутился. "Нет, нет, вы, кажется, не так меня поняли. Я только хотел сказать, что выбор ваш правильный. С таким не пропадешь, все вынесет". Представляешь, какой гадкий, скользкий человек. И все с улыбкой, как будто с усов мед стекает.

Васифа не удивил рассказ Пакизы. Уж очень все это было похоже на Балахана. Но оттого, что он в близкие родственники навязывается, стало как-то неприятно. Подальше бы увести, оградить Пакизу от его родственных забот.

- Что ж, Пакиза, такой уж лукавый человек.

- Не лукавый, а опасный. Неужели ты так плохо разбираешься в людях? Признаюсь тебе: когда он с этой своей приклеенной улыбкой лезет тебе в душу, страшновато становится.

Заметив, что Васиф вертит в ладонях пустой стакан,

Пакиза налила ему свежего чая. Васиф поймал ее руку, прижался губами к темному пуху родимого пятнышка.

- Спасибо тебе. Спасибо за то, что с тобой могу думать вслух... не выбирая слов. Как из души льется. Это ты мне подарила. - Он помолчал. Слушай. Вот позавчера было совещание в городе. Задели вопрос и о клеветниках. Ну конечно, предложили выступить мне. А что говорить? Махать руками после драки? Повторять уже известное, чтоб опять растревожить только начинающее заживать? В общем, отказался. Вдруг смотрю - на трибуне Балахан. Лицо суровое, слова как раскаленный металл. Такую речь закатил! Он, Балахан, дескать, настрадался. И блестящие его способности зажимали, и всячески унижали. Я слушал, ушам своим не верил. Так нагло, так убедительно лгал. Оказывается, мы, вдали от родных мест, блаженствовали, а Балахан здесь страдал. Как говорится, вор так закричал, что у честного человека сердце лопнуло от жалости. Как это у него получается, ума не приложу.

Васиф возбужденно заходил по комнате. И чтоб хоть немного успокоить его, отвлечь, Пакиза незаметно повернула ключ в замке сундука.

Длинг-донг-динг...

Васиф понимающе улыбнулся. Сел на подоконник, распахнул окно. Пакиза подошла ближе, поскребла ногтем пятнышко на стекле.

- Послушай, Васиф. Я не могу похвастать большим жизненным опытом. Но вот часто слушаю тебя и удивляюсь. Иногда, говорят, горе делает людей недоверчивыми, злыми. А ты... наивен, будто не тебя обманывали столько раз...

В дверь постучали. Это был парнишка-курьер из промысловой конторы.

- Вас, товарищ геолог... Ищут. Звонили из отдела кадров. В военкомат вызывают. Вот. - Он протянул повестку.

- Хорошо, спасибо.

Васиф выглянул в окно, делая вид, что рассматривает что-то на улице.

- Васиф!

Когда он обернулся, у Пакизы заныло сердце от его мгновенно увядшего, посеревшего лица. Почувствовала: не надо приставать с расспросами, что-то случилось. Недобрую весть принес клочок бумаги. Рассказывая об отце, Васиф не раз с мягкой улыбкой вспоминал, как легко было отвлечь Усатого агу от беспокойных дум. Да и сам он такой, стоило только умело завести разговор на излюбленную тему - об отце, подкинуть пару "провокационных" вопросов о раманинских промыслах, вспомнить Италию, партизанский отряд... Он легко загорался, если коснуться проблемы глубоких пластов. Пакиза заговорила о нашумевшей статье известного советского геолога, посвященной этому вопросу...