Сулейман Велиев - Узлы

Васиф говорил с нарочитой сухостью, как скучающий экскурсовод. Но за голосом, словами угадывалось волнение - он то и дело облизывал сухие, дергающиеся губы.

Пакиза слушала, лукаво улыбаясь, потом хлестнула его по спине камышинкой и побежала к дороге. Васиф догнал ее, схватил за руку.

- Я забыл тебе сказать... Ты однажды влепила мне такую пощечину.

- Я?! Что ты сочиняешь?!

- Вот, чтоб мне с места не сойти! Во сне, правда.

- За что?

- За то, что приревновал без причины.

- А, это другое дело. Правильно сделала!

Васиф схватился за щеку, поморщился.

- Это у тебя так здорово вышло, что до сих пор щека болит.

- Зато будешь знать теперь, что к чему. Урок на будущее.

Она сказала это нарочито назидательно, как учительница, отчитывающая мальчишку. И Васиф увял. Несколько минут он шел молча, что-то тихонько насвистывая. Выбираясь на дорогу, Пакиза споткнулась, он даже руки ей не протянул. Мимо на большой скорости промчалась машина. Яркий луч на мгновение осветил стиснутый упрямый рот, прищуренные глаза Васифа. И снова по лунной дороге поплыли две тени. Пакиза едва поспевала за размашисто шагавшим Васифом. Она замедлила шаги и наконец совсем остановилась. Погруженный в свои мысли, Васиф, казалось, вообще забыл о ее существовании. Вот оглянулся. Пакиза юркнула в тень куста,

- Пакиза!

Она не ответила.

- Пакиза!

Все ближе бегущий шаг.

- Пакиза! Па-ки-за-а-а!

"А-а-а! А-а-а!" - передразнила дорога. Когда он почти поравнялся с кустом, Пакиза выскочила из тьмы, рассмеялась.

- Пакиза... Что ты придумала! В прятки играешь?

- Хотела посмотреть, заметишь ли мое отсутствие? Или ничего, кроме собственной тени... Эх ты, молчун. Вот возьму и умою тебя лунным светом.

Она провела рукой по влажному его лбу. Он схватил ее за плечи, сжал до боли.

- Пакиза! Не могу больше. Объясни, о каком уроке на будущее сказала. Хочу, хочу знать, "что к чему...". Не могу больше. Хватит с меня узлов!

Ладони его все больше сжимают ее плечи. Он повернул ее лицом к луне и увидел мерцающие глаза, вздрагивающие от тихого смеха тонкие ноздри.

- А ты сделай, как Александр Македонский. Гордиев узел помнишь? Никто не мог распутать. Тогда Александр выхватил саблю и разрубил надвое. Жжи-и-ик! И....

Она не договорила. Губы Васифа нашли ее смеющийся рот, выпили недосказанные, ненужные слова. И вот теперь - змея... Больница.

- Куда вы? Без халата! Нельзя. Вернитесь, - кричала ей вслед пожилая медсестра. Пакиза металась по коридору, пока не увидела дверь с табличкой "Главврач".

Навстречу ей поднялся огромного роста человек. Белоснежный, накрахмаленный халат туго обтягивал могучий торс атлета. Из-под шапочки выбивались совершенно седые колечки волос. И весь он был какой-то мохнатый, с кустистыми широкими бровями, курчавыми бакенбардами, короткой каракулевой бородкой.

- Гасанзаде? Лучше. Гораздо лучше. Вы успокойтесь. Только не сейчас. Подождите в приемной! И обязательно халат...

Пакиза благодарно кивнула и поплелась в приемную... Первой, кого она здесь увидела, была Сима. Что-то нехорошее шевельнулось в душе. Сима стояла спиной к ней у окна, по девчоночьи стройная, гибкая, как ящерица, в узком зеленом платье. Как не похожа была она сейчас на ту неуклюжую, в сапогах и комбинезоне Симу, в платке, надвинутом на самые брови. Такой она привыкла видеть ее на промысле.

Тогда еще запомнились продолговатые глаза, насмешливый, изогнутый в уголках рот.

Пакиза ревниво оглядела всю ее, от тонких каблуков до коротких пушистых волос. Зачем она здесь? Кто ее просил? Что это, официальный визит больному начальнику или... Это платье... И яблоки в кульке. Где она успела раздобыть такие сочные яблоки? Неужели?.. Анонимное письмо. "Он и с тобой поступит так же, как со мной..." Надо увидеть ее лицо. Господи, я схожу с ума... Я хочу увидеть ее лицо. Подойти? Чтоб обменяться ничего не значащими любезностями? Какая глупость. Я хочу увидеть ее лицо.

Пакиза пересекла приемную и, обогнув неуклюжий фикус с редкими чахлыми листьями, коснулась тонкого плеча. Сима дернулась, как от электрического тока:

- Что вам?

Пакиза чувствовала, что краснеет от стыда и неловкости.

- Вы к Васифу... Товарищу Гасанзаде?

В глазах Симы, цвета спелого камыша, медленно гасли холодные искры. На скулах заиграл румянец.

- Да. А что?

Пакиза совсем растерялась. Улыбнулась как-то жалко, пробормотала растерянно:

- Я тоже...

"Зачем было начинать этот унизительный разговор. А она, оказывается, красива, эта Сима".