Г Владимов - Три минуты молчания

- Моя дожидается, - Шурка узнал. - Ну, подойди, не съем.

Она к нему подошла на шаг и заплакала.

- Шурик...

- Ну, что? Ну, не повезло нам.

- Что значит "не повезло"? Ты же умереть мог, Шурик.

- Мало ли что. Не умер же.

- А ты думаешь - я бы жива тогда осталась? Я бы тут же на себя руки...

Шурка ее взял за плечо, сказал нам:

- Вы, ребята, идите. Я ее успокою.

Так вышло, что с Шуркой мы попрощались с первым. Мы помахали Шурке и его жене:

- Встретимся в "Арктике"!

- Как закон, бичи. К восьми будем.

Мы пошли дальше - по грязному снегу, между цехами коптильни и складами. Наперерез нам локомотив тащил платформы с обмерзшими бортами. Мы встали, чтоб его пропустить, опять сгрудились в толпу. Но вдруг он застопорил перед нами, сцепка загрохотала в конец состава. Из будки выглянул машинист беловолосый, с шалыми глазами, кепка прилипла к затылку. Коля его звали, известный нам человек. И нас он знал, некоторых. ,

- Чудно мне, - сказал Коля. - Серегу вижу со "Скакуна". Месяца не прошло, как я тебя провожал. Или чего случилось?

- А ты не знаешь?

- Не слыхал. Проморгал новеллу. А в чем суть?

- Да так. Не повезло нам.

- Понятно, - сказал Коля. - Живы-то все?

- Все.

- А за груз, хоть за один-то, получите?

- За один и получим.

- Так чего вы огорчаетесь? Вы не огорчайтесь, ребята.

Мы сказали Коле:

- Ну, проезжай. Нас еще дома ждут.

Коля подумал, снял кепку и снова ее надел.

- Не могу, ребята, перед вами. Порожние везу. Лучше-ка я назад сдам.

И вправду сдал. И мы перешагнули через рельсы.

Третьему нашему переживание досталось: дама его пришла встречать, та самая, что "за полторы сойдет", в пальто с лисой и в шляпе. Однако "морская наблюдательность" его не подвела, он свою "дорогую Александру" заранее высмотрел, как она прогуливается под фонарем, постукивает себя сумкой по коленям. Он поотстал слегка, спрятался за нашими спинами:

- Не прощаюсь. И вообще меня тут не было, ясно? - И за угол скрылся.

Она пригляделась к нам близоруко, спросила низким голосом:

- Простите, это экипаж восемьсот пятнадцатого? Штурман Черпаков не с вами плавал?

- С нами, с нами, только что видели. Ах, нет, на судне задержался.

- Но он здоров, по крайней мере?

- А чего с ним сделается?

Она кивнула:

- Спасибо. Мне этого достаточно. - И ушла вперед широким шагом.

Возле управления флота кеп от нас откололся с женой и Жора-штурман. Им там акты нужно было оформлять - приходный и насчет сетей. Жора нам сказал:

- В полтретьего на судне. Адье!

Мы напомнили:

- А к восьми в "Арктике". Вы тоже, товарищ капитан?

Кеп ответил - насупясь, но торжественно:

- Капитан вашего судна тоже уважает законы.

Чуть попозже, у портового кафе, Васька Буров откололся, кандей с Митрохиным - им к морвокзалу нужно было, через залив переправляться.

Еще сто шагов прошли, и еще наша когорта поредела: "маркони" и боцман в Нагорное ехали, им нужно было к южной проходной. С ними - Ванька Обод, Серега.

- Встретимся в "Арктике"?..

"Маркониева" жена сказала:

- Точно не обещаем. Как обстоятельства сложатся.

Клара на нее цыкнула:

- Ты моряцкая жена или злыдня? Уж так торопишься мужика под туфлю скорей затолкать, дай ему хоть вечер от тебя отдохнуть.

Та смолчала, губы сжала в полоску, лицо побелело от злости. "Маркони" развел руками, улыбнулся виновато:

- Приложу все усилия, бичи.

Потом салаги откололись. Они в общежитие Полярного института надеялись устроиться. Я к ним подошел, спросил:

- Ну как? В Баренцево не идете с нами? Надоело?

- Мы еще подумаем, - сказал Дима. - Пока до свидания, шеф.

Я попросил Алика отойти на пару слов. Димка нас ждал, отвернувшись.

- Скорей всего не пойдем, шеф, - сказал Алик. - Мы должны вернуться к своим кораблям.

- Конечно. Не ваше это все-таки дело. - Но мне совсем другое хотелось у него спросить. - Скажи, почему ты тогда остался? В тузик не сел?

- Как тебе объяснить? - Он смутился, смотрел себе под ноги. - Ты не поймешь, наверно. Ну... хотелось разделить с вами. Что бы там ни случилось. Даже любопытно было. И где-то я до конца не верил. Может быть, на минуту, когда свет погас.

- Что ж тут непонятного? Все как полагается.

- Ты его тоже не осуждай. - Он посмотрел мне в глаза твердо, хоть и покраснел. - А я - как мог его отпустить? Что, если б он решился? И его бы там захлестнуло в плотике. Тут грех обоюдный, шеф. Еще неизвестно, кто кому должен прощать.

Я засмеялся.

- Что вы ребята, бросьте. Какой грех? Все глупостей наделали, ваша не самая большая.