Максимилиан Волошин: Стихотворения

Определяют погоду:

Оно причастно тайнам клубящихся туч

И солнц, на заре замутненных.

Оно - образ былого на страже осиротелых полей,

Но как бы глубоко проедена плоть ни была его

Памятью,

Только январь склоняться начнет

И соки в старом стволе забурлят,

Всеми ветвями своими и завязью почек

Руки и губы его!

Оно, напрягаясь в едином порыве, кидает свой крик

В будущее..

Нитями вешних лучей и дождей закрепляет

Нежные ткани листов, напрягает узлы,

Ветви свои расправляет,

Выше к небу подымает чело,

Так далеко простирает жадные корни,

Что истощает болото и пашни соседние,

И порой

Вдруг остановится-само пораженное

Яростью этой работы немой и глубокой.

Но чтоб расцвесть и царить во всей полноте

своей силы,

Выдержать сколько борьбы приходилось зимою:

Ветра ножи, проникавшие в тело,

Толчки ураганов и бешенство бури,

Иней, как острый напильник,

Ненависть дробного града и снежной метели,

Мертвый мороз, проникавший

Белым зубом до самых глубинных волокон,

Всё было вязким страданьем и болью звенящей.

Но оно никогда и ни разу

Не отказалось от воли к расцвету,

Более полному, более пышному

Каждой новой весною.

В октябре, когда золото блещет в листве его,

Часто шаги мои, тяжко-усталые,

Но всё же широкие, я направлял в богомолье

К этому дереву, пронзенному ветром и осенью.

Как исполинский костер листьев и пламени,

Оно подымалось спокойно в синее небо

Всё напоенное миллионами душ,

Певших в дуплистых ветвях.

Шел я к нему с глазами, повитыми светом,

Трогал руками его и чувствовал ясно,

Как движутся корни его под землей

Нечеловечески мощным движеньем.

Я грубою грудью своей к стволу приникал

С такою любовью и страстью,

Что строем глубоким его и целостной мощью

Сам проникался до самого сердца.

Смешан и слит с глубокой и полною жизнью,

Я прилеплялся к нему, как ветвь средь ветвей,

Глубже любя эту землю, леса и ручьи

Это великое голое поле с клубящимся небом.

Жребий не страшен, и руки

Жаждут пространство обнять,

Мускулы тело легчат,

И кричал я: "Сила - свята!

Надо, чтоб сам человек метил печатью ее

Дерзкие планы свои - грубо и страстно.

Рая ключарница - ей право выламывать двери".

Ствол узлистый без памяти я целовал...

Когда же вечер спускался с небес,

Я терялся в мертвых полях,

Шел неизвестно куда, прямо вперед, пред собой,

С криком, бьющим со дна сумасшедшего сердца.

23 ноября 1916

ГОРОД

Все пути в город ведут...

Там

Из тумана и дыма,

Громоздя над ярусом ярус,

Точно со дна сновидений,

Город встает.

Там

Мосты, из стали сплетенные, кинуты

Прыжками сквозь воздух.

Глыбы камня, пилястры, колонны

Возносят лики Горгоны;

Предместья дыбятся башнями,

Трубы, и вышки, и шпили

В ломаных взлетах над крышами...

Это Город-спрут

Дыбом взметнулся

В глубине равнины над пашнями.

Там

Красные цветы

Вздеты

На столбы и высокие мачты,

Светятся даже в полдень,

Подобно чудовищным яйцам.

Солнца не видно

Света исток затянут

Углем и дымом.

Там

Реки из нефти и олова

Бьют о камни и сваи.

Резкие свисты проходящих судов

От страха воют в тумане;

Зеленый сигнал - их взгляд

В океан, в пространство.

Там

На набережных гулко звенят, сталкиваясь, вагоны,

Лязгают цепи, краны скрипят, дребезжат фургоны,

Тяжко весы роняют темные кубы,

Тюки по трапам скользят в огненные подполья,

Спины мостов разверзаются посередине,

В чаще снастей подымаясь, подобно

Виселицам; а медные буквы

Вдоль по крышам, карнизам и стенам

Стремятся изназвать вселенную.

Сверху вертятся колеса, проносятся кебы,

Летят поезда, устремляя усилья

К станциям, версты и версты

Тянущим нити огней золотого фронтона.

Рельсы ползут, разветвляясь, под землю,

Вдоль по тоннелям, по кратерам,

Чтобы вновь появиться и, сталью сверкая,

мчаться мимо

В облаке пара и дыма.

Все пути в город ведут.

Это Город-спрут.

Улица - петли ее, как узлы,

Вкруг монументов захлестнуты

Уходит и снова приходит обходами.

Неразрешимые толпы ее,

С руками безумными, лихорадочным шагом,

С завистью злобной в глазах,

Жадно хотят ухватить уходящее время.

Ночью, вечером, утром,

В шуме, в спорах, в тоске,

Наобум кидают они

Страстное семя своей работы,

Уносимое временем.