Валентина Спирина - Новогодняя жара. Девять Жизней

Это неправда, что зима за окном бесится…
Тебе никогда не будет холодно, пока я рядом…
Календарь придумали для тех, у кого земля по всем правилам вертится…
А у нас своё время года – касание буквами, стихами, взглядом…

Это не важно, что куда ни глянь, написано 22 декабря…
Это для тех, кто живет цифрами среди каменных джунглей…
Но мы же не все – и пусть что хотят, то и говорят…
Если надо, я снегурочкой, среди бескрайних снегов гореть буду…

Да и вообще, какая разница, что за окном, если на сердце весна…
Если душа поет и летает, крича твоё имя, любимый…
Даже здесь, за тысячи километров, у меня есть ты – а значит, я не одна…
А кто не верит в такую любовь, пусть с миром идут себе мимо…

Среди льдов отчуждения буду гейзером горячим бить для тебя..
Взрываясь стихами о чувствах, словами нежности, рифмами откровенными…
И пусть слова мои вместе с позёмкой снежной к тебе летят…
Я твоё вечное лето, с оголенными плечами-чувствами.. Я твоя маленькая вселенная…

Там, где зима качается на ветках,
Сиреневый закат скользит по льду,
Письмо, забытое любимым человеком,
Однажды обязательно найду.

Там будет пара строк всего – немного.
Но главное сумею прочитать:
Ты очень дорога мне. Ради Бога,
Давай не будем нашу дружбу рвать.

Да, не любил тебя, как ты хотела,
Но чувства, что живут сейчас во мне,
Касаются души твоей. Не тела.
И эти чувства дороги вдвойне.

Последние слова накрыли тени
Деревьев, спящих в зимней тишине.
Я варежкой, с рисунками оленей
Ответ писала: «Помни обо мне…»

Стояла на коленях среди поля
Душою слушала мелодию зимы.
Твоя. Пусть не любимая тобою
Стихами для тебя писала сны.

Два часа до Нового Года,
Кефыч трезв и устало сражается,
Оглянулся – море народа,
Горы трупов везде валяются.
И подумал варвар с досадою:
– Ну кому и зачем это нужно?
Мне сейчас бы вина и бабу бы,
А не эта проклятая служба!
Кровь и снег под ногами хлюпают,
Пот ручьем из под шлема катится,
Слепы те, кто наивно думают,
То что варвар боями славится.
Кефыч снова на поле битвы взглянул,
Где остались друзья и товарищи,
Вытер пот, потянулся и громко зевнул:
– Ох уж эта война-дурманище!
Развернулся и двинулся с битвы прочь,
Закричали во тьме пересмешники,
Задрожала земля и холодную ночь
Разорвал грозный крик – Кочевники!
Воин только устало плечами пожал:
– Дайте мне отдохнуть, хоть чуть-чуть, ради Бога!
Под покровом ночным, в тишину сонных скал,
Поспешил он своею дорогой.
И на снег опустился, не чувствуя сил,
У огромного камня мшистого,
Он на небо глядел, там где тихо кружил,
Хоровод из снега пушистого.
Перед ним вдруг скользнула бесшумная тень,
Заслонила собой и луну, и снежинки,
Грозный воин-кочевник как с неба слетел,
Как виденье со старой картинки.
Кефыч тихо промолвил:
– Постой, погоди!
Не спеши убивать, никуда я не денусь,
Я устал и ослаб, новый год впереди,
Вон топор мой лежит, если хочешь разденусь.
В рюкзаке есть вино, лучше выпей со мной,
И проводим мы год уходящий.
А кочевник снял шлем и, тряхнув головой,
Вдруг ответил голосом нежно звенящим:
– Я сама от войны и крови людской,
Если честно, смертельно устала.
С удовольствием выпью, конечно, с тобой.
Ведь не зря нам судьба эту встречу послала.
И на снег рядом с Кефычем села она,
Воин-девушка, воин-кочевник.
В новогоднюю ночь растворилась стена,
И уже и не враг, не соперник.
Просто он и она. Просто просто лунная ночь.
Их под варварским небом связала.
За бутылкой вина-все сомнения прочь.
Новогодняя ночь двух врагов повенчала.
Кефыч молча глядел и не верил глазам,
Ну бывает же в жизни такое,
Как по нежной щеке побежала слеза,
Мир вокруг утонул в тишине и покое.
И промолвил мужчина:
– Спасибо войне,
До сих пор в чудеса и любовь я не верил.
Я не знал, что подобное живо во мне,
И держал в своё сердце закрытые двери.
– Я такая ж как ты, – отвечала она.
Ни любви, ни страданья не знала.
Новогодняя ночь и колдунья луна,
Мне дорогу к тебе указала.
А на утро…
На утро расстаться пришлось,
По своим разошлись народам.
Кефыч вслед ей глядел, не скрывая слез,
Прокричал ей:
– До встречи! До Нового Года!