Николай Матвеев - Асфальт

Я мечтал быть космонавтом, исследовать пустоту, открывать другие планеты, находить иные формы жизни. Я стал космонавтом, я исследовал пустоту, открывал другие планеты, находил иные формы смерти.

Я здесь не потому, что сумасшедшая, понимаете? Он сделал из меня посмешище, теперь меня лечат не пойми чем от душевного расстройства на почве ревности, понимаете? Я здесь уже два года, а ещё полтора были для меня кошмаром. Кошмаром, понимаете? Я не сумасшедшая. По крайней мере, была. По крайней мере, до того, как попала сюда, понимаете? Это всё он, и пусть он горит в чёртовом аду! Мы встречались с ним где-то месяц, мы познакомились в клубе, потом он проводил меня домой, всё так целомудренно, всё романтично, если бы не двадцать первый век, понимаете? Он закидывал меня смс-ками, я писала в ответ, сначала редко, а потом всё чаще. С течением времени наша переписка становилась всё более откровенной. Мы не так часто встречались, раз или два в неделю, так что мои подружки смеялись надо мной, считали, что я выдумываю парня, понимаете, выдумываю парня! А я им всё рассказывала про него, рассказывала.… Когда же он пригласил меня к нему домой, я прихорашивалась часа два, я полетела к нему на крыльях. Мы пили с ним вино, играла музыка, всё было словно в сказке, если бы не двадцать первый век, понимаете? Потом стемнело, он зажёг свечи и спросил, как настоящий джентльмен, останусь я или меня проводить домой. Кто после этого пойдёт домой? Понимаете? Сначала всё было хорошо, в маленькой спальне было прохладно, окно почему-то было закрыто, но был кондиционер. Потом он привязал меня лентами к спинке кровати, я просила этого не делать, но всё же.… Не могу. Короче, он стал прижигать мне пятки. Понимаете, то ли сигаретами, то ли просто спичками, я лягалась, я кричала, но никто ничего не слышал, понимаете, никто! Когда он зачем-то ушёл, мне удалось высвободиться, на левой руке лента порвалась, я левша, понимаете, так вот, я выскочила в коридор, открыла дверь и бросилась по лестнице, звоня во все квартиры, потом я побежала в общежитие, там вахтёрша вызвала милицию. Мне было больно, очень больно. Утром, когда мы вместе с милиционерами пришли к нему домой, он с наглою улыбкой сказал, что я сумасшедшая, что преследую его уже не первый день, что телефонный номер на самом деле не его, могут проверить, понимаете, могут проверить! Номер действительно был зарегистрирован на одного моего сокурсника, он объяснил, что просто забавлялся таким образом, это ведь не противозаконно. Короче, дело замяли. Когда я возвращалась с дискотек, он преследовал меня, всегда стараясь оставаться в тени или подходить ко мне, когда вокруг никого нет. Понимаете? Я ещё трижды обращалась в милицию, я говорила им, что он меня преследует, однажды он подошёл ко мне средь бела дня перед университетом и щёлкнул зажигалкой, он сказал, что может дать прикурить моим пяткам. Понимаете? Когда я закричала, он куда-то скрылся. В итоге они забрали меня сюда. Они пихают в меня таблетки. Они колют меня чем-то. Понимаете? Иногда я просыпаюсь с новыми ожогами на пятках или ладонях. Понимаете?

Я много работал, много работал, чтобы не было времени на всё остальное, но работа не спасает, она лишь порождает новые вопросы, работа убивает время, но не убивает стимул. Гораздо интереснее после эксперимента узнать о том, что чувствовал мой испытуемый, но нынче двадцать первый век, все срочно ломанутся в органы, мне вызовут врача. Родиться бы в четырнадцатом веке, или хотя бы в той Германии. А здесь и сейчас приходится зачищать следы.

Да мне он всегда казался странным, ни пива с нами не попьёт на скамеечке, перед парадной, ни на рыбалку. В гости редко заходил, хотя звали его все и часто, бабам нашим он нравился очень, я даже спрашивал, чего это вы так к нему все липните? А они в ответ, мол, мужчина, видно хороший и хозяйственный, то строит что-то, то мусор выносит всякий. А он вон что оказывается, выносил. Жуть берёт. А ведь и моя могла вот так же, в мусор попасть. Жаль, что я его порвать не могу. Если бы он был на нашем месте, придумал бы себе наказание пострашнее.

Нет, мне правда жаль всех тех людей, с которыми я так обошёлся. Да, я выдумал всю это чепуху про то, что я исследовал как умирают люди и звери. Просто, когда в голове твоей кто-то всё время шепчет о крови, кто-то стучит молотком по мозгам, крыльями машут невидимые демоны, когда ты смотришь на шею и ноют уже твои руки, тянутся к поясу, на котором висеть должен нож, когда пелена застилает твой взгляд, спасенье только одно – планировать муки. Я пытался обмануть свой мозг, планировал, но не воплощал, тогда всё гораздо хуже, тогда я срывался среди бела дня, тогда было много хуже. Охота меня не спасала, звери – только лишь звери, а люди, они же знают, с чем расстаются.