Надежда Дурова: Записки кавалерист-девицы

– Вот, что называется, поддел! Что ж теперь делать? Вечер только что начался; у нас уже не два часа лишних, а целых шесть! Ну, P…., ты, который так хорошо разрисовал свиток сатаны, поищи на нем, куда нам девать, в чем провесть большую часть вечера?

P…. подумал с полминуты.

– Извольте, нашел! Поедемте к Морозинскому: у него сегодня танцуют. Там будет красоточка, Варинька.

– С уважением, P…., с уважением! Разве не видишь, как Дем…. вспыхнул?

– При имени Вариньки? Нет, не этому божеству он поклоняется. «Смугла, свежа, румяна его прелестная Татьяна!»

– А! так вот перед каким огнем тает его сердце! Вкус не дурен! Прекрасная Негритяночка может хоть кому вскружить голову.

– Однако ж, воля ваша, господа, она уж чересчур смугла.

– Вот, чересчур смугла! Это, брат, будет приметно не прежде, как через пятнадцать лет; а теперь она с своими шестнадцатью годами, розовыми щеками, пунцовыми губами, черными, блестящими глазами и прекрасными жемчужными зубами, теперь она была, как лилия!

– Ну, так что ж, господа, ехать так ехать!.. Полно вам рисовать красавиц, каких нет в натуре! Ваши описания перевернули и мой старый мозг вверх дном! Хочу увидеть эту Аравитскую лилию. Едем!

Это говорил Д.б.р.н.к. й, шестидесятилетний венгерец; он только что допил третий стакан пуншу, стукнул им по столу и хотел было реситировать похвалу выпитому нектару, но никак не мог склеить в памяти своей послания Давыдова к Бурцеву, где говорится что-то о шести стаканах пуншевых, в которых сокрыт небесный дар или жар – не помню и я так же, как Д.б.р.н.к.й.

– Едем, молодежь! – повторил старый ротмистр, вставая и вытирая платком усы, на которых блистали еще капли пунша.

– Как! И почтенные седины венгерские едут с нами? Бравый ротмистр наш хочет взять участие в этой ловле нежных вздохов и пламенных взглядов?.. А за эту честь мы все даем слово уступить ему место подле прелестной Негритянки на целый час…

– Да, если она просидит только на месте целый час.

Как себя чувствуешь? ( польск. )

Стыдитесь, господин эконом! ( польск. )

Замучишься, паренек! Работай, пока хочется ( польск.).

Судя по его румянцу, вы легко можете догадаться, что он еще не потерял невинности ( франц .).

Мой боже! Такой юный и уже служит в армии! ( польск. )

Как черкешенки ( франц .).

Ах! Мама, как я устала! ( франц. )

Ничего, пан поручик! ( польск. )

Прекрасное дитя и красное яблочко ( польск. ).

Вы меня покидаете… ( франц. )

Не влюбляйся в меня, потому что это напрасно… ( польск .)

Милый коллега! ( польск. )

Сдавайтесь! Сдавайтесь! ( франц .)

На один день, временный ( франц. ).

В глубине наших сердец кровь заледенела (франц.) .

Мой друг! Сделайте милость, посадите меня на вашу лошадь! ( франц. )

Его предмет ( франц.).

Милый офицер! Спасите меня от этого негодяя! Я его ненавижу! Я никогда его не любила, он меня обманул! ( франц. )

Ах, боже! С чего такая метаморфоза и почему вы так горько плачете?.. ( франц. )

Спой, моя дорогая, для этих доблестных воинов ( польск .).

Божество ( франц. ).

О мой Бог! Мой Бог! ( франц. )

Протеже – любимец, тот, кто пользуется покровительством ( франц .).

Фатально, по воле рока ( франц .).

Мужиками ( польск. ).

Прекрасная литвинка, что черпает в ней воду, сердцем чистая, прекраснейшая лицом ( польск .).

Мужиков с колтунами ( польск .).

Кто такой?.. ( польск .)

А, коллега!.. Как себя чувствуешь? Ты на кресах?.. ( польск .)

Добрый день пану военному… Садись, русский… Хочешь водки? ( польск .)

Злой дух ( франц .).