Надежда Дурова - Записки кавалерист-девицы

Ар…. замолчал; офицеры разлеглись на диванах, затягивались табаком, зевали, бранили погоду. Ар…. опять стал говорить:

– Ну что ж, господа, неужели позволим скуке победить себя? Вы знаете, что нас побеждать могут одни только прекрасные глаза прекрасного пола, а во всем прочем наше условие, девиз, пароль не поддаваться неприятелю! Итак, давайте ратовать против скуки. Предлагайте всякий, кто какое средство выдумает.

– Я не знаю, что тут предлагать, когда ты обраковал музыку, поэзию и стихотворство.

– Нет, нет! Это все хорошо, но только чтоб не вечно одно и то же; не вечно у себя, подле себя или около себя. Для чего бы кругу наших забав и занятий не быть обширнее?

– Ты до чего-то добираешься, Ар…., только я не могу разгадать.

– А вот до чего, друзья: каждый из нас в жизни своей или слышал, или видел что-нибудь любопытное, забавное, трагическое и даже поучительное; пусть всякий опишет одно какое-нибудь из известных ему происшествий или хоть свою какую мысль, но только с непременным условием не выводить на сцену полка, его балов, праздников, парадов, и чтоб как можно реже встречались в наших анекдотах слова: лихой конь, шпоры, усы, сабля.

– Усы нельзя ли выключить из этой опалы? Они ведь не принадлежат исключительно одному нашему кавалерийскому сословию.

– Ну, хорошо, усы могут играть роль, если понадобится; а более ничего.

– Позвольте и мне замолвить слово за коня: он также, если не ошибаюсь, сотворен природою не для одних улан или гусар.

– Ну, так! Я знал, что если кто уже вступится за коня, так, верно, это Александров! Извольте, пускай конь добрый, боевой, с детских лет товарищ мой – пускай он гуляет по воле.

– Итак, у нас остаются в изгнании сабли и шпоры.

– Полно невпопад остриться. Вы хорошо понимаете мою мысль; говорите же, согласны ли на этот план?

– От всей души, любезный Ар…. Мысль твоя превосходна! Теперь надобно уговориться, кому начать, как весть очередь и когда вступить в должность Шехеразады?

– Я, с согласия нашего осьмиугольного братства, вручаю тебе жезл управления: избирай и назначай!

– Что он там выдумал? Какое осьмиугольное братство? – спрашивал P….

– Тебе все надобно в рот положить. Ведь нас восемь человек? Ну вот тебе и осьмиугольное братство!

– Прекрасное объяснение! Поэтому каждый из нас брат и угол вместе!

– Отвяжись, пожалуйста! Ну, пусть будет осьмичленное братство!

Офицеры захохотали:

– Нет уже, брат, уволь от названия.

– А для чего ж?.. Чем бы худо было название общество осьмиугольной звезды?

– Вот еще что вздумал – общество! Смотри, ты забыл…….?»

– Ну, ну, Бог с вами! Обойдемся и без названия. Назначай же, Ар…., кому первая очередь.

– Если вы все единодушно избрали меня распорядителем этих затей, то я присуждаю начать младшему; и так, поочередно, окончится старшим.

– Младшему летами? Ну, так тебе, Александров, выступать на сцену.

– Нет, P…. моложе меня.

– Извини, брат, у нас тот моложе, у кого нет усов…

– Как будто для ваших усов назначен всякому один и тот же возраст. Могут, я думаю, они расти годом ранее или позже.

– Слышишь, Ар….? Это начало бунта. Употреби свою власть.

Ар…. сказал мне, что он как кавалерист руководствуется верностию глаза и что глаз его находит меня моложе Р…., почему он и требует, чтоб я беспрекословно повиновался назначению главы сообщников.

Нечего делать! Я уступила тем скорее, что в споре об усах я боюсь заходить слишком далеко.

– К какому ж дню прикажете быть готову?

– Все мы имеем очень хорошее мнение о ваших способностях, итак, завтра надеемся, просим и ожидаем должного приношения на наш семигранный жертвенник.

– Что за великолепную чуху занес ты, Ар….? Какой еще осьмигранный жертвенник?

– Ну, да вот, видишь, нас восемь, так уже я не знаю, как и возвеличить это число. Прощайте, однако ж! Полно балагурить: скоро двенадцать часов. Завтра, господа, сборное место у меня. Завтра всех я ожидаю к вечернему чаю. Adieu! Александров, не забудьте, что завтра вы должны явиться к нам с тетрадью в руках.

Такое требование не слишком затрудняло меня: в чемодане моем лежало множество исписанных листов бумаги. Я решилась посвятить часа три на то, чтоб пересмотреть их; выбрать, составить что-нибудь похожее на целое и завтра переписать набело. В этом намерении я вытащила из-под кровати чемодан, уселась подле него на пол, расшнуровала и, захватив рукою кипу бумаг, вынула ее на свет божий; и как же обрадовалась, увидя, что это одно из происшествий нашего дикого лесистого края: это злополучная Елена Г***!