Сергей Дурылин - Колокола

Вальберх, не оттрясясь еще от страху, спросил только:

— Полыхает?

— Нет, уж угасло. Ветер переменился. Но народ в унынии и молча злобствует.

Протопоп опять натряс страху в Вальберха: он поперхнулся полынной. Протопоп повторил:

— Что будем делать? Решайте. Вы глава городу.

Вальберх вздохнул и молвил:

— Не домекаю. Жду совета.

Протопоп Донат только этого ожидания и ждал: совет давно был надуман, пока городничий сидел в сундуке, а за окнами полыхало красное море.

— А, ну когда так, то примите совет. В чем вы полагаете причину бедствия?

Вальберх ответил:

— В неповиновении.

Протопоп покачал головой:

— Это само собой. Но это не главнейшее. Главнейшее же не в неповиновении, а в незвенении.

— Изъяснитесь, — попросил городничий.

— Незвенением потребного колокола объясняется пожарище. Ежели бы на колокольне был потребный для набатного звенения колокол, то весь пожар был бы прекращен во благовремении. Посему следует нам озаботиться приобретением оного набатозвонца.

Городничий согласился наклонением головы.

— А колокол прилично отлить на общее народное иждивение.

Протопоп Донат достал из огромного кармана в подряснике кожаный кошель и, извлекши пригоршню меди и серебра, положил на стол перед городничим.

— Вот полагаю почин сему делу.

Городничий также извлек бисерный кошелек из камзола и прикрыл протопопову горсть немалою ассигнацией, а ассигнацию накрыл червонцем-крестовиком.

Увидав это, протопоп промолвил:

— Изрядное начало.

Протопоп Донат порешил: городничему еще сидеть день, но не в сундуке, а в чулане, а ему, протопопу, объявить на завтра торжественное служение в соборе и положить начало сбору на колокол, и за тем служением явить народу, впервые после пожарища, и самого городничего.

Так и было сделано. Народу собралось в собор видимо-невидимо: все нагоревались вдосталь за пожарное время. Городничий был поставлен с дьячками на клиросе, невидим для народа. Протопоп служил соборне и после Евангелия произнес слово о прещении Божием, о пожарище и о колоколе и, воскликнув по-пасхальному:

— Воскресения день и просветимся торжеством, и друг друга обымем, — и вывел городничего с клироса, протянул ему блюдо. Городничий отсыпал на блюдо горсть серебра и золота на погорелое и на колокол. Протопоп поликовался трижды с городничим, благословил и пустил его с блюдом собирать на колокол.

Так потекли народные гроши на набатный колокол. Была самая мысль о нем утешением погорелому народу.

— Теперь не погорим, — толковали погорельцы, сидя в землянках на пожарище. — Как колокол подымем набатный, он беду не скроет: где возгорится огонь — всему люду укажет.

— Не погорим, — подхватывали другие. — Кого Бог красной бедой посетит, на других беда не перейдет: колокол всякого остережет.

— Не погорим, — соглашались третьи. — Колокол в ночь, в полнóчь подымет.

Давали на колокол не скупясь, не думая, на что завтра придется хлеб купить. Пошла лепта на колокол не только по рукам, но и по сердцам и по умам народным, и обогатилась несказанно. У протопопа целый сундук с медью, серебром и золотом на колокол стоял.

Того было мало: неизвестно, кто надоумил, но порешили как один человек: колокол лить тут же, в Темьяне, на площади перед собором, а мастеров вызвать из Москвы: «так всякая копейка будет видна, так доброхотное даяние не оскудеет: увидят, как льют колокол, — прибавят прохожие серебро на звон, на красоту, а, может быть, кто-нибудь и золотом в плавь кинет».

Этот сговор людской протопоп похвалил, а второму решенью подивился, да и усомнился: сбыточно ли?

Вторым решеньем порешили всем городом — лить колокол обыдёнкой. «Беда, — рассуждали, — пришла обыдёнкой: не было ее — и вот она тут: обыдёнкой Темьян выгорел — на грех дня, стало быть, хватило; и на Божье дело ужели дня одного мало?» — «Не мало, — сами себе отвечали, — да только коли обыдёнкой колокол отлить, так нужно отменить все раздоры, всем заодно действовать, все в Божье дело вместить: и ум, и прибыток».

Слушал это протопоп Донат, молчал, не возражал церковному старосте, передававшему ему народную молвь, но головою качал осторóжко и, наконец, вымолвил:

— Вопреки ничесоже глаголю. Но сбыточно ли сие? Сомневаюсь. Впрочем, добро зело, — благословил быть по народному хотенью.

Выписали мастеров из Москвы. Всем народом вырыли на соборной площади колокололитную яму. Мастера споро слепили форму из глины. Заранее свезена была на площадь припасенная медь, олово, серебро. Когда все было припасено, возвещен был день обыденного литья.