Виктория Торопова - Сергей Дурылин - Самостояние

Трудная задача стояла передо мной при составлении жизнеописания Сергея Николаевича Дурылина. Яркий представитель Серебряного века русской культуры, он до недавнего времени оставался в тени известных его современников: А. Белого, В. Брюсова, Н. Бердяева, Вяч. Иванова и других писателей и философов. Даже когда открылись имена людей из близкого окружения (священника Павла Флоренского, В. В. Розанова), его имя в статьях исследователей упоминалось вскользь. Труды на религиозные темы и художественные произведения Дурылина пролежали под спудом многие десятилетия. Духовный пастырь, наставник, воспитатель и педагог не одного десятка учеников, большинство из которых внесли заметный вклад в отечественную культуру (например, народный артист СССР Игорь Ильинский), он оказался забыт. Ученики оставили свои благодарные воспоминания о Сергее Николаевиче Дурылине, но они до сих пор лежат в его архиве в рукописном виде.

Дурылин был в гуще интеллектуальной жизни Серебряного века. Круг его общения составляли выдающиеся писатели, поэты, философы, религиозные деятели, художники, композиторы, артисты… Он принадлежал к тому поколению, о котором Александр Блок написал: «Мы дети страшных лет России». По их судьбам и душам прокатилось тяжёлое колесо истории, они пережили кровавые ужасы трёх войн и двух революций, крушение привычного уклада жизни, ломку мировоззрения. В жизни, судьбе Дурылина отразилась эта эпоха, он разделил духовные искания и заблуждения русской интеллигенции начала XX века. А поскольку Дурылин был личностью талантливой, незаурядной, многогранной, это проявилось в его жизнедеятельности особенно ярко. Искусствовед Алексей Алексеевич Сидоров [1] Алексей Алексеевич Сидоров (1891–1978) — профессор, учёный-искусствовед, библиофил, коллекционер, членкор АН СССР, специалист по искусству книги. Был дружен с Дурылиным в 1910-е годы. Позже отношения носили творчески-деловой характер. После 1911 года Дурылин нередко летами гостил в небольшом имении Николаевка, принадлежавшем тёте Сидорова Варваре Николаевне Кавкасидзе, заменившей ему, брату Сергею и их сестре Ольге рано умершую мать. Варвара, ученица В. Поленова, была натурой творческой, но и рационально вела хозяйство. Молодёжь весело проводила время: играли в шарады, ставили спектакли, рисовали, гуляли в парке, декламировали стихи, говорили об искусстве. Сергей Николаевич и Алексей Алексеевич писали по очереди главы романа «Семь крестов», проверяли методом А. Белого ритмы стихов классиков и своих товарищей. Дурылин подружился и с младшим братом Алексея Сергеем, мальчиком с религиозно-мистическим складом души, любившим петь псалмы и мечтавшим стать священником. Он и стал им. , знавший Дурылина с юности, вспоминал, каким необычайно живым, остроумным, «блещущим всеми решительно талантами, какие только можно иметь», был Дурылин. «И как поэт Сергей Николаевич пользовался любовью, лаской и признанием старших товарищей, и над ним сияла если не любовь, то дружба Брюсова и скептическая слава В. Иванова» [2] Стенограмма вечера в ГАХНе, посвящённого памяти С. Н. Дурылина. 1955 г. // Мемориальный дом-музей С. Н. Дурылина, коллекция «Мемориальный архив» (далее — МДМД. MA. Фонд С. Н. Дурылина. КП-611/2). .

Многогранность талантов Дурылина поистине изумляет. Крупный учёный — литературовед, театровед и историк театра, этнограф и археолог; поэт и прозаик, религиозный мыслитель и писатель, талантливый педагог. Митрополит Вениамин (Федченков) — выдающийся иерарх Русской православной церкви, чьё богатейшее духовно-литературное наследие переживает в наши дни второе рождение, назвал Дурылина «одним из самых образованных людей, каких я видел на своём веку» [3] Вениамин (Федченков), митр. О конце мира. Письмо 2. М.: Русское зерцало, 1998. — В этом письме митрополит приводит исторические наблюдения Дурылина о вере в разные времена в приближающийся конец мира. И делает вывод: «Он пришёл к замечательным — и даже отчасти будто бы и неожиданным — выводам…» .

Куда бы судьба ни забрасывала С. Н. Дурылина, какие бы внешние события ни захлёстывали, в какие бы передряги он ни попадал, главным для него было оставаться самим собой, «блюсти своё духовное устроение». «Ты сам свой высший суд» [4] А. С. Пушкин «Поэту». , — часто повторял он. Ни в какие литературные группировки он не входил, у него была «партия самого себя».