Андрей Белый: Петербург

Николай Аполлонович здесь два года; занимается в булакском музее.5 "Книгу Мертвых"6 и записи Манефона7 толкуют превратно; для пытливого ока здесь широкий простор; Николай Аполлонович провалился в Египте; и в двадцатом столетии он провидит - Египет, вся культура, - как эта трухлявая голова: все умерло; ничего не осталось.

Хорошо, что он занят так: иногда, отрываясь от схем, ему начинает казаться, что не все еще умерло; есть какие-то звуки; звуки эти грохочут в Каире: особенный грохот; напоминает он - этот же звук: оглушительный и глухой: с металлическим, басовым, тяготящим оттенком; и Николай Аполлонович - тянется к мумиям; к мумиям привел этот "случай". Кант? Кант забыт.

Завечерело: и в беззорные сумерки груды Гизеха8 протянуты безобразно и грозно; все расширено в них; и все от них - ширится; во взвешенной в воздухе пыли загораются темно-карие светы; и - душно.

Николай Аполлонович привалился задумчиво к мертвому, пирамидному боку.

В кресле, на самом припеке, неподвижно сидел старичок; огромными васильковыми он глазами все посматривал на старушку; ноги его были закутаны в плед (отнялись, видно, ноги); на колени ему положили гроздья белой сирени; старичок все тянулся к старушке, корпусом вылезая из кресла:

- "Говорите, окончил?.. Может быть, и приедет?"

- "Да: приводит в порядок бумаги..."

Николай Аполлонович наконец монографию свою довел до конца.

- "Как она называется?"

И - старичок просиял:

- "Монография называется... ме-емме... "О письме Дауфсехруты"".9 Аполлон Аполлоно-вич забывал решительно все: забывал названия обыкновенных предметов: слово ж то - Дауфсехруты - твердо помнил он; о "Дауфсехруты" писал Коленька. Голову закинешь наверх, и золото зеленеющих листьев там: бурно бушует: синева и барашки; по дорожке

бегала трясогузочка.

- "Он, говоришь, в Назарете?"10

Ну и гуща же колокольчиков! Колокольчики раскрывали лиловые зевы; прямо так, в колокольчиках, стояло переносное кресло; и на нем морщинистый Аполлон Аполлонович с непробритой щетиною, серебрящейся на щеках, - под парусиновым зонтиком.

В 1913 году Николай Аполлонович продолжал еще днями расхаживать по полю, по лугам, по лесам, наблюдая с угрюмою ленью за полевыми работами; он ходил в картузе; он носил поддевку верблюжьего цвета; поскрипывал сапогами; золотая, лопатообразная борода разительно изменяла его; а шапка волос выделялась отчетливой совершенно серебряной прядью; эта прядь появилась внезапно; глаза у него разболелись в Египте; синие стал носить он очки. Голос его погрубел, а лицо покрылось загаром; быстрота движений пропала; жил одиноко он; никого к себе он не звал: ни у кого не бывал; видели его в церкви; говорят, что в самое последнее время он читал философа Сковороду.11

Родители его умерли.

Конец

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по изданию: Белый Андрей. Петербург. Л., 1981. (Серия "Литературные памятники").

Над романом "Петербург" Белый работал в течение 1911-1913 гг. Книга первоначально воспринималась автором как продолжение законченного в 1909 г. романа "Серебряный голубь". Но в процессе работы эти связи свелись лишь к упоминанию нескольких персонажей и сюжетных ситуаций (см. примечания).

"Петербург" первоначально предназначался для журнала "Русская мысль", но был отвергнут редакцией и был впервые опубликован в первом-третьем сборниках издательства "Сирин" (1913-1914). В 1916 г. сброшюрованные главы из нераспроданных сборников были выпущены отдельным изданием.

В 1922 г. в Берлине в совсем иных исторических условиях Белый выпускает сокращенную версию романа. С дополнительными сокращениями (в целом - "более чем на треть") она переиздается в Москве в 1928 г. Этот текст (вторая редакция "Петербурга"), ставший, по мнению самого Белого, "новой книгой", переиздавался в 1935, 1978, 1990 гг.

Научное издание первой редакции "Петербурга" - памятника символистской эпохи, именно того романа, который читали Блок, Вяч. Иванов, Бердяев и другие современники Белого, - было подготовлено в 1981 г. и в

1990 г. перепечатано в Киеве. Оно положено в основу и настоящего издания. В примечаниях использованы комментарии к роману в серии "Литературные памятники" (составители С. С. Гречишкин, Л. К. Долгополов, А. В. Лавров).

ПРОЛОГ

1 И Русская. Империя заключает.. Но - прочая, прочая, прочая. Ироническая стилизация полного титула российского императора, включавшая названия подвластных ему земель и заканчивающаяся словами "и прочая, и прочая, и прочая".

2 Царъград - древнерусское название Константинополя, столицы Византийской империи (с XV в. - Стамбул). Претензии российских политиков на "Стамбул и проливы", существовав-шие и в XIX веке, были связаны с тем, что после падения Константинополя (1453) и женитьбы великого князя Московского Ивана Васильевича (Ивана III) на племяннице византийского императора Константина XI Софье Палеолог (1472) Россия воспринималась как наследница