Сергей Бен-Лев - Псалмы нашего дня

Хороший день сегодня был - последние денечки бабьего лета. Я сегодня даже в переход не стал спускаться, так у ступенечек пристроился, гитару подстроил и... Да ведь не песни поешь, а людям их судьбы рассказываешь, ведь им подвиги подавай - Афганистан, Чернобыль, подвиг пожарного Тютькина в огне, а тут... Кто песню хоть одну написал, как тоскливо лежать неделями в больнице, как сатанеешь только от одной мысли, что утром проснувшись вместо родных домашних стен, увидишь привычные белые... белые-белые-белые, белые халаты, белые стены, белые лица хроников, лист назначений правда не белый, а графленный, но... а впрочем что там.

Вот говорят интернационализм, интернациональный долг, словом Интернационал во всем и во вся. А мне так иногда думается, что мне с русским или татарином делить. У него все свое, все, что ему дорого, он не отдаст, но ведь и я на это посягать буду, тогда что? Ведь не за кусок же хлеба на тебя косятся, а за место под солнцем. Спросите, какое же место у калеки, что на него зарится кто-то? Есть, есть завидущие, еще с детства помню, все мне в детстве не давали проходу, ты де в армию не пойдешь, мы де работаем, а ты на наши деньги живешь... До сих пор ком в горле от попреков стоит, а возразить не могу. Не могу, вот и вся недолга.

И опять Средний... Отчего же Средний? А вот поди ж ты, поплыли во сне воспоминания, фонтанка-мойка-грибоедова- каменноостровской... Мы весело едем загорать на Ладогу, настроение щенячье, пыль скрипит на зубах, Дорога Жизни... Песок - и плоское корытце Ладоги, господи прости, до чего же хорошо... А ведь что вспоминается? Карты, вино дешевое, шашлыки эти вечные, почему на природе мы вечные грузины? А ведь было, было, и никто не отнимет этого, да и кто отнимать собрался, просто цепляешься за глупости, а дочка спрашивает, как это у тебя в молодости было? И что рассказывать? Про преферанс вечный, про выпендреж юношеский, про девочек наших, корчащих из себя королев, да не это плохо, а плохо то, что большинство так королев настоящих и не увидали. А мы то, мы... Все интеллигенты, как на подбор, читаем только Кафку и Ницше, слушаем только Римского-Корсакова и Шютца.

Вот и подъезд родной. Добрались. Теперь на кухню. Сколько говорено-переговорено на этой кухне, сколько народу перебывало, а вот сам не пойму, что в ней такового магического. Ведь как к кому в гости попадаешь, так сразу на кухню, путь известный. Ножичек в руки, картошечка, она всегда картошечка, вроде дело нехитрое, а сколько ее родимой перечищено, ой-ой... Хлеба, хлеба побольше, как же без хлеба. Лучок, чесночок, помидорчики, вот и все под водочку. Ледяная, горькая одним махом из стакана, а потом оттаиваешь. размякаешь, руки теплые, и ноги, впрочем о них не будем... Кто ее для услады души выдумал?

И если я тебя забуду, Иерусалим, то десница моя... Град небесный, град возлюбленный, град Давида и Соломона. Золотом горит на солнце, золотом мягким обливает солнце стены града древнего, тесно на улочках арабских кварталов, гулкая тишь у Стены Плача. Молятся евреи, о чем, о чем, о своем, о твоем, о моем, о нашем, молятся, молятся, молятся... На крутых косогорах твоих, град Давида, ноги сами пускаются в пляс, ведь сам Давид не стыдился козлом плясать перед лицом Бога.

Уходим, уходим, уходим... Афганистан, Афганиста-ан, Афганиста-ан, Афганистан... Первый-второй, первый-второй, рассчитайсь! Никогда не мог понять вечной магии повтора простых слов, всего того, что уже сказано, а хочется еще раз повторить. Ой-ей, ой-ей, ой-ей, ой-ей! Гвахира гвантанамера, гвантамера? гвахира гвантанамера... Струны шепчут, рокочут, гремят, стихают, и опять колдовской перебор, вечная цыганщина, две гитары под окном жалобно за... Что, Шлема, нашу любимую? Да никаких проблем. Как хорошо и прекрасно братьям сидеть всем вместе, как хорошо и прекрасно... Парней так много холостых, а я люблю женатого... Эти глаза напротив... Ты мне вчера сказала, что позвонишь сегодня... Звонок, звонок трещит, заливается, кто там к нам в гости? Алло? Приходи, приходи, а как же, да водки, водки прихвати, все есть, ничего не надо.

...идем по Малой Бронной, по Малой Бронной, по Малой Бронной... жуем мороженое мы без остановки... Бибирево, Медведково, Автозаводская... Таганская, таганская, таганская, а на кладбище у Высоцкого я так и не побывал, все стремились, как потом у Цоя в Питере, да так и не сложилось, и лишь недавно узнал о красотах Подмосковья, а когда же там побывать? Театр Красной Армии, и такое смешное название "кухня-автомат", Остоженка, как будто украинским духом повеяло в Москве, вот было бы смешно - Шевченка, Виниченка...