Александр Островский - Пьесы

Аграфена Кондратьевна и Устинья Наумовна.

Аграфена Кондратьевна.Не выпить ли нам перед чаем-то бальсанцу, Устинья Наумовна?

Устинья Наумовна.Можно, бралиянтовая, можно.

Аграфена Кондратьевна (наливает) . Кушай-ко на здоровье!

Устинья Наумовна.Да ты бы сама-то прежде, яхонтовая. (Пьет.)

Аграфена Кондратьевна.Еще поспею!

Устинья Наумовна.Уах! фу! Где это вы берете зелье этакое?

Аграфена Кондратьевна.Из винной конторы. (Пьет.)

Устинья Наумовна.Ведрами, чай?

Аграфена Кондратьевна.Ведрами. Что уж по малости-то, напасешься ль? У нас ведь расход большой.

Устинья Наумовна.Что говорить, матушка, что говорить! Ну, уж хлопотала, хлопотала я для тебя, Аграфена Кондратьевна, гранила, гранила мостовую-то, да уж и выкопала жениха: ахнете, бралиянтовые, да и только.

Аграфена Кондратьевна.Насилу-то умное словцо вымолвила.

Устинья Наумовна.Благородного происхождения и значительный человек; такой вельможа, что вы и во сне не видывали.

Аграфена Кондратьевна.Видно, уж попросить у Самсона Силыча тебе парочку арабчиков [4] Арабчик – монета в 10 рублей, червонец. .

Устинья Наумовна.Ничего, жемчужная, возьму. И крестьяне есть, и орген на шее, а умен как – просто тебе истукан золотой!

Аграфена Кондратьевна.Ты бы, Устинья Наумовна, вперед доложила, что за дочерью-то у нас не горы, мол, золотые.

Устинья Наумовна.Да у него своих девать некуды.

Аграфена Кондратьевна.Хорошо бы это, уж и больно хорошо; только вот что, Устинья Наумовна, сама ты, мать, посуди: что я буду с благородным-то зятем делать? Я и слова-то сказать с ним не умею, словно в лесу.

Устинья Наумовна.Оно точно, жемчужная, дико сначала-то, ну а потом привыкнешь, обойдетесь как-нибудь. Да вот с Самсон Силычем надо потолковать, может, он его и знает, этого человека-то.

Те же и Рисположенский.

Рисположенский (входя) . А я к вам, матушка Аграфена Кондратьевна. Толконулся было к Самсону Силычу, да занят, вижу; так я думаю: зайду, мол, я к Аграфене Кондратьевне. Что это, водочка у вас? Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.)

Аграфена Кондратьевна.Кушай, батюшко, на здоровье! Садиться милости просим; как живете-можете?

Рисположенский.Какое уж наше житье! Так, небо коптим, Аграфена Кондратьевна! Сами знаете: семейство большое, делишки маленькие. А не ропщу, роптать грех, Аграфена Кондратьева.

Аграфена Кондратьевна.Уж это, батюшко, последнее дело.

Рисположенский.Кто ропщет, значит, тот Богу противится, Аграфена Кондратьевна. Вот какая была история…

Аграфена Кондратьевна.Как тебя звать-то, батюшко? Я все позабываю.

Рисположенский.Сысой Псоич, матушка Аграфена Кондратьевна.

Устинья Наумовна.Как же это так: Псович, серебряный? По-каковски же это?

Рисположенский.Не умею вам сказать доподлинно; отца звали Псой – ну, стало быть, я Псоич и выхожу.

Устинья Наумовна.А Псович, так Псович; что ж, это ничего, и хуже бывает, бралиянтовый.

Аграфена Кондратьевна.Так какую же ты, Сысой Псович, историю-то хотел рассказать?

Рисположенский.Так вот, матушка Аграфена Кондратьева, была история: не то чтобы притча али сказка какая, а истинное происшествие. Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.)

Аграфена Кондратьевна.Кушай, батюшко, кушай.

Рисположенский (садится) . Жил старец, маститый старец… Вот уж я, матушка, забыл где, а только в стороне такой… необитаемой. Было у него, сударыня ты моя, двенадцать дочерей – мал мала меньше. Сам работать не в силах, жена тоже старуха старая, дети еще малые, а пить-есть надобно. Что было добра, под старость все прожили, поить, кормить некому! Куда деться с малыми ребятами? Вот он так думать, эдак думать – нет, сударыня моя, ничего уж тут не придумаешь. «Пойду, говорит, я на распутие: не будет ли чего от доброхотных дателей». День сидит – Бог подаст, другой сидит – Бог подаст; вот он, матушка, и возроптал.

Аграфена Кондратьевна.А-а, батюшки!

Рисположенский.«Господи, говорит, не мздоимец я, не лихоимец я… лучше, говорит, на себя руки наложить».

Аграфена Кондратьевна.Ах, батюшко мой!