Анатолий Злобин - Добрая жизнь

Зенкевич увидел, что в бумажке действительно написано: "второго класса".

- Хорошо, - сказал он. - Поедете в Красноармейск. Идите сейчас на комиссию.

- Куда? - испугался Иван: его тщательно разработанный план готов был провалиться в самом начале.

- Идите, мне некогда. Третья дверь налево.

Врач забраковал Селиверстова с первого взгляда: после одной встречи с лошадью у Ивана с детских лет не хватало двух ребер.

- Все, что хотите, только не экскаватор, - сказал врач.

- А я хочу только экскаваторщиком, - сообщил Иван.

Через три минуты он уже бесстрашно стоял перед самым главным человеком на Волго-Доне, Шикторовым. Начальник строительства писал. Секретарша, стоя в дверях, недоуменно разводила руками: "Сама, мол, не понимаю, как он сюда проскочил".

А Иван уже ринулся в атаку:

- Товарищ начальник, разрешите обратиться.

Наклонив голову, Шикторов смотрел исподлобья на непрошеного гостя.

- Всего два ребра. Чепуха.

- Специальность? - спросил Шикторов.

- Моторист второго класса. - Иван похолодел, поняв, что он проговорился и теперь все пропало.

- Приходите через три года. Выкопаем канал, тогда нам потребуются мотористы.

- Виноват, товарищ генерал, вы ослышались. Я сказал: машинист второго класса.

- Где свидетельство?

- Оно у Зенкевича на столе, - убежденно говорил Иван. - Он-то меня берет, только вот ребра эти проклятые. Я же здоровяк, сами видите.

В глазах Ивана было столько чистоты, а в его позе - столько уверенности, что Шикторов поверил.

- Ладно, идите на экскаватор. У нас не армия, хотя мы тоже на фронте.

- Так точно, - рявкнул Иван.

Прошло еще десять минут, и секретарша уже выписывала Селиверстову направление на работу.

- Какой номер вашего свидетельства? - спросила она.

- Сто десять, - ответил Иван, не моргнув глазом.

- А дробь? Разве дроби нет?

Иван чувствовал себя в ударе, хотя фантазия его не шла дальше единицы.

- Сто десять дробь одиннадцать.

Еще минута - и дело выгорит. Секретарша долго возилась с печатью, поднося ее к раскрытому рту и с кокетством поглядывая на рослого чернобрового красавца парня. Наконец, видя, что чернобровый никак на нее не реагирует, она сердито хлопнула печатью.

Теперь в руках у Селиверстова была законная бумага, на законном бланке, с законной гербовой печатью. Иван почувствовал, что он зверски голоден: работа в этот день была не из легких. Он вышел на улицу, прочитал: "...направляется в Красноармейский строительный район сменным машинистом на экскаватор № 186".

На базаре та же розовощекая казачка накормила его молоком. Иван перенес свидание с ней на неопределенный срок и направился в книжный магазин в надежде купить книжку об экскаваторах, чтобы хоть немного познакомиться с этой машиной. Нужной книги не оказалось, и Иван, не раздумывая, купил однотомник Белинского.

...Он подходил к "Уральцу", и шаги его замедлялись, а в коленях возникала противная дрожь, которая никак не унималась. Иван со страхом смотрел, как огромный ковш многотрудно загребает землю, как плавно и стремительно проносится в воздухе, как замирает вдруг точно над кузовом самосвала, и тотчас земля проваливается в кузов, а ковш спешит за новой добычей.

Движения огромной машины были легки и красивы, а в кабине сидел сосредоточенный человек с коротко остриженными волосами, широкоскулый, упрямый и недоступный, как бог. Иван посмотрел, как спокойно и просто человек двигает руками, лежавшими на рычагах, - и ничего не понял. Во рту у него пересохло, только он представил себя на его месте.

Человек в кабине остановил экскаватор, высунулся в окошко.

- Кажется, смена пришла? - спросил он.

- Пришла, - ответил Иван без всякого энтузиазма.

- Тогда садись. Я задерживаться не буду, у меня сегодня билет в кино. - Слепуха с готовностью приподнялся, освобождая кресло для сменщика.

Иван молча стоял перед ковшом. Ковш был огромный, чуть повыше его, а он-то считал, что экскаватор пустяковая машина. Но чего же, собственно, он боится? Мечтал об экскаваторе - и вот его мечта перед ним, в двух шагах. Могут же другие управляться с этой грудой металла, значит, и он сможет ведь моторист второго класса, этого у него не отнимешь.

- Что же ты стоишь? - спросил Слепуха. - Иди садись. Мне в кино пора.

Иван прыгнул на гусеницу, блуждая по кузову среди моторов, пробрался в кабину, с решительным и отчаянным видом взялся за рычаги - и тут перед Слепухой началось такое кино, какого он ни разу в жизни не видел.