Виктор Золотухин: Возвращение маленького принца

Любимым своим праздником я всегда считал Новый год. Еще в детстве я любил залазить в угол квартиры под елку, обозревать оттуда окрестности, грызть конфеты из новодних подарков и вдыхать аромат хвои. Став взрослее я задолго готовился к празднованию: искалась свободная от чьих либо родителей квартира, велись переговоры со знакомыми девушками, закупалось небольшое количество спиртного - все для того, чтобы в один прекрасный момент я мог остаться наедине с понравившейся девушкой, целоваться и залазить рукой в ее неприличные места. Однако, в этом деле меня всегда преследовала фатальная неудача. То квартира сорвется, то надо ехать куда-нибудь с "черепами", а чаще просто девчонки не являлись в последний момент. Праздник портился стабильно каждый год. Странно, но любить меньше Новый год из-за этого я не стал. Решив, что я - хронический неудачник в деле организации новогоднего празднования, я решил эти обязанности взвалить на своего дружка Леву Голдмана. Лева заверил, что на Новый год он раздобудет несколько классных девчонок. Кроме того, у него уезжают родители, и двухкомнатная квартира будет в полном распоряжении подрастающей общественности. Так оно и вышло. Только с одной маленькой поправкой. В роли "мяса" выступили две его двоюродные сестры. Обе здоровые, носатые, с большими острыми подбородками. Но и это обстоятельство еще не было фатальным. Гораздо хуже было то, что девушки, как бы по-мягче выразиться, противоположным полом совсем не интересовались. Либо еще не думали об этом, а может и поставили крест на взаимоотношениях между полами после того как посмотрели в зеркало. В любом случае, при брате они бы себе ЭТОГО не позволили. Другой бы хоть надрался "в соплю", благо спиртоного навалом, но я пил тогда очень мало и без удовольствия. Так что подобная перспектива меня так же не прельщала. В полночь по традиции бокалы с шампанским звякнули об экран телевизора, где совершенно трезвый Брежнев нетрезво поздравлял страну с очередными свершениями в области построения развитого социалистического общества. Потом все пошли танцевать, что мне довольно быстро быстро надоело. Я заглянул в маленькую комнату. Кровать, укрытая голубым пледом спальное ложе голдмановских "черепов", шифоньер, тумбочка со старинным радиоприемником "Балтика". "На такую бы кровать, да мою новую знакомую", - с грустью вспомнил я про Татьяну. Но это, по моему глубочайшему убеждению, было не реально. Только познакомиться с девушкой и сразу звать ее в гости с ночевкой. "Она бы не пошла", - подумал я. Вдруг мне икнулось. Не так, как обычно считают многие: пить хотелось, открылась громкая глубинная икота - значит вспоминает кто. А так, чуть-чуть. "Ик" и все. "Неужели Татьяна?" - удивился я. Я почему-то не особо верил, что у нас будет еще хотя бы одна встреча. Слишком все было хорошо. Слишком она мне нравилась.

Вечер выдался не самым теплым. Трико под полосатыми расклешеными брюками и свитер под клетчатым пальто не гарантировали защиту от холода. Я подошел к общежитию "химиков". Вот оно - знакомое окно. Осталось только крикнуть. Но внезапно меня поселила стеснительность. Как это я буду стоять и драть глотку на виду у всей улицы? А ведь другого способа вызвать Татьяну нет. Справившись с застенчивостью, я открыл рот и прокричал знакомое имя. Крик вышел сдавленный, неуверенный. "Та" прозвучало громко, а на слоге "ня" голос подсел, "пустил петуха". Затравленно, я огляделся по сторонам. Кажется, мои голосовые изыски никого не тронули. Я набрал в легкие воздуха и повторил. - Таня!!! За стеклом показалось знакомое лицо. Татьяна жестами показала, что сейчас спустится. Облегчение для скромного юноши. Через десять минут она бодро вышла из дверей общежития. - Привет! Как провел Новый год. - Так себе. У приятеля был. - Небось девчонки у вас на празднике красивые были? - Нет, я был один. Подозрения я отверг с излишней поспешностью. - Куда пойдем? - спросила Татьяна. - Не знаю. Можно на снежный городок. - Там я уже провела весь праздник. - С кем? Теперь уже Таня поспешила заверить меня в своей искренности. - Одна. Тоскливо что-то стало. Кругом празднуют Новый год, а я сижу одна. Даже телевизора в общежитии нет. Вышла на улицу, да пошла на снежный городок. Так и прогуляла половину ночи возле горки. Пальто испачкала. - А я не заметил. - Вот здесь, - Татьяна показала бледную оранжевую полосу на пальто в районе бедра. - Ходила по лабиринту, а снег, из которого его сделали, краской был покрашен. - Вся наша жизнь - сплошной лабиринт, - невпопад бросил я. Бродили мы в основном по дворам микрорайона. Разговаривали о музыке. И лишь часам к девяти забрели к зданию профтехучилища, расположенному через дорогу. За углом учебного центра, возле ящиков с мерзлыми пищевыми отходами, мы остановилсь. Обнялись. Холод пронизывал до костей. Умом я понимал, что должен сейчас поцеловать Таню. Но смелости не доставало. Вдруг она воспротивится этому, скажет что-нибудь резкое и неприятное. А целоваться я умел. Научился еще за пару лет до этого. И считал, что делаю это совсем неплохо. - Ты читал сказку "Маленький принц"? - вдруг спросила Татьяна. - Да, очень давно. - Помнишь в ней Лиса? - Помню. Но мне почему-то всегда казалось, что Лис - это девушка. - Так оно и есть. Знаешь, я сейчас себя чувствую тем Лисом. Мне кажется, что скоро я буду скучать когда тебя не будет рядом. А твой приход узнавать по звуку шагов. - Это же хорошо, - воспрянул духом я. - Хорошо-то, хорошо, да ничего хорошего. Я ведь буду скучать в твое отсутствие. Я уже скучала. А что, если мы вдруг расстанемся? Мне ведь будет больно! - Мы никогда не расстанемся. - Всякое в жизни бывает. Татьяна немного помолчала и продолжила. - Я себе еще давно звездочку на небе выбрала, как Маленький Принц. Вон ту, - Таня показала на кончик хвоста Большой Медведицы. - Запомни ее. Если у нас будет длительная разлука, ты посмотришь на небо, увидишь мою звездочку и вспомнишь про меня. Небо этим вечером было, как никогда, ясным и звездным. - Тогда и я выберу себе звездочку, а ты ее запомни, - сказал я. - Хорошо. - Моя звездочка вон та, рядом с твоей. Я хочу, чтобы моя была совсем рядом. - Но ведь на самом деле эти звезды очень далеко друг от друга находятся. - Зато на небе они рядом, - возразил я. - Я хочу ухаживать за тобой, как Маленький Принц ухаживал за своей Розой. - Согласна. И тогда я решился поцеловать ее. Татьяна не противилась. Губы ее были мягкими и теплыми, язык - влажным и обжигающим, с каким-то неуловимым терпким привкусом. Мне нравился этот вкус. Внезапно я почувствовал, как восстает моя юношеская плоть. Сначала я испугался реакции своего организма. А вдруг напряжение в брюках почувствует Таня? Но потом вспомнил своего друга Сергея. Сергей работал на заводе в бригаде моего отца и был старше меня на одиннадцать лет. Я часто приходил к нему в гости, а он считал своим долгом обучать меня обращению с женщинами. Какими бы разносторонними не были его советы, сводились они всегда к одному. "Когда танцуешь с бабой, погладь ее в районе копчика. Они тащутся от этого." Или: "Ты в нее не кончай, а то забрюхатит еще. Лучше ей на пузо." Или еще: "Будет рассказывать, как ее парень обманул - переведи разговор на другую тему. Иначе она потом будет стесняться своей откровенности. А это может отразиться на ваших отношениях." Или совсем уж не в какие ворота: "Если девственницу уговариваешь, скажи что сунешь лишь на "пол карасика", целку не сломаешь. А когда даст, воткни ей по самые яйца." Однажды он сказал: "Если твоя юношеская писька встала, не стесняйся этого, а прямо через одежду води ей по бедрам женщины. Если она его держала в руках, то обязательно возбудится от этого." Я так и поступил. Прижался всем, чем мог, к татьяниным узким бедрам. Она почувствовала это и, казалось, слегка возбудилась. А что толку? Зима, холод. Через полчаса, когда моя мошонка совсем онемела от возбуждения, Татьяна посмотрела на часы. - Мне пора. - Я тебя провожу. Мы направились к общежитию "химиков". - Тань, а ведь я даже не сообразил тебя на Новый год позвать. - А я так ждала, когда ты меня позовешь. - Вот ведь дурак я! - Не дурак, а дурачок. Мой единственный дурачок. - Встретимся завтра? Я по-раньше постараюсь придти. - Я буду ждать тебя.