– Называйте меня Алекс, – улыбнулась она. – А как твое имя, деточка?
– Лиза, – хмыкнула я, понимая, что по местным меркам отвечаю не слишком вежливо.
– Откуда ты?
– Прилетела на день из Сиднея. А вообще – из России.
Дама всполохнулась и перешла на русский, четко выговаривая согласные:
– И я тоже из России, только уехала давно, очень и очень давно. В прошлой жизни, – приосанилась она. – Тогда еще – уехал. Видишь ли, дорогуша, чтобы обжиться на новом месте, совсем на другом месте, чем мы привыкли у себя на родине, мы сами должны измениться. Твоя беда, милочка, – дама взяла меня за подбородок и провела по лицу чистой салфеткой, – твоя беда в том, что ты держишься за прошлое. Поэтому ты рыдаешь тут в туалете так, что дети пугаются.
Я протестующе замычала, но она крепко держала мой подбородок, продолжая стирать расплывшуюся косметику.
– И не возражай, дорогуша, мы все прошли через это. Знаешь, как я изменилась? Я стала совсем другой, когда покинул страну.
Мы вышли из музея. Алекс держала меня под руку, как престарелая тетушка, опирающаяся на племянницу не из физической немощи, но из желания оберечь несмышленую родственницу от соблазнов этого мира.
На площади у входа в музей танцевали бурые, в гирляндах белых точек, аборигены. Кроме белых точек и линий на теле каждого из них были только похожие на полотенца повязки через грудь и вокруг чресл. Тетка с плоским носом и мясистыми губами дула в двухметровую деревянную трубу, а молодые соплеменники приседали, прыгали и стучали себе по груди в такт ее завываниям.
Алекс махнула тетке кружевным платком, и та радостно замахала в ответ, сломав ритм своего гудения, а потом передала трубу сородичу и, волнуясь телесами и сверкая сотней зубов, подплыла к нам.
– Познакомьтесь, девочки, – провозгласила Алекс. – Это Елизавета, она недавно из России и сегодня впервые в нашем городе. А это – миссис Фрезер.
Я протянула руку. Миссис Фрезер, похоже, ожидала другой реакции при произнесении ее имени. Она выглядела разочарованной.
– Я же тебе говорю, она только недавно тут и ничего про тебя не слышала, – хихикнула Алекс. – Зато теперь ты можешь рассказать ей свою историю!
Аборигенша снова расцвела и, схватив меня под другую руку, потащила в соседнее здание, тоже оказавшееся музеем, уже художественным. Его залы были увешаны множеством картин, написанных уверенной, хотя и своеобразной рукой. Большинство полотен изображало всадника в квадрате черной маски на месте головы. Из прорези в центре маски глядели крупными полумесяцами глаза. Картины производили впечатление грубости и невинности, это были скорее памфлеты, хотя смысл их оставался неясным и отчасти пугающим.
Миссис Фрезер проволокла нас мимо ряда полотен к картине, изображавшей ручей посреди джунглей. На дальнем берегу ручья белела обнаженная фигура неясного возраста и пола – очевидно, стыдливость не позволила художнику изобразить детали анатомии. Подпись под картиной гласила: «Миссис Фрезер». Моя новая знакомая довольно ухмыльнулась, глядя, как я недоуменно перевожу взгляд с полотна на нее и обратно.
– Пойдемте, любимые, – вывела меня из ступора Алекс, – выпьем по чашке кофе, и миссис Фрезер расскажет о себе.
Кофе мы нашли тут же на набережной, в открытом кафе под матерчатой крышей, пришедшейся очень кстати, когда небесное полотно, с утра густо-серое, прорвалось стылым мелким дождем. Алекс попросила официанта принести чашку чая, я – кофе, а миссис Фрезер – шоколадный коктейль и воздушное пирожное.
– А вы знаете, – светски заметила Алекс, когда смуглый молодой человек, счастливо улыбаясь, водрузил на стол белую горку безе, залитую густыми сливками и с ягодкой наверху, – вы знаете, что это пирожное названо в честь балерины русского императорского театра? Я видел ее выступления, не здесь, разумеется, а в Петербурге… – она мечтательно прикрыла глаза и причмокнула губами.
Я немного путалась. Алекс легко переходила с женского на мужской род, рассказывая о себе прошлой, а ее аристократическое изящество естественно сочеталось с почти военной осанкой, причем я не понимала, какая из черт относилась к женской, а какая – к мужской ипостаси. Но тут вступила в разговор ее подруга.
– Я приплыла к этим берегам на двухмачтовом корабле, капитаном которого был мой дорогой муж, – заученно начала миссис Фрезер. – Я оставила на родине троих детей и носила под сердцем еще одного, но долг супруги превыше долга матери, а поскольку нездоровье моего супруга требовало моего постоянного присутствия рядом с ним, я отправилась вместе с ним в дальнюю колонию, населенную дикарями.
Читать дальше