Артур Самари: Мастер и Воланд

В раздумье Булгаков не заметил, как очутился у своей редакции. Это трехэтажное желтого цвета здание, где краска местами осыпалась. Здесь были редакции разных газет и журналов. На первом этаже находилась его редакция «Гудок». Взволнованный, он вошел прямо в кабинет редактора Остроумова – лет пятидесяти, с широкой лысиной. Сев напротив, он начал рассказывать об увиденном на улице Маркса, где комсомольцы глумились над верой православных людей. И, закончив, твердо заявил:

– Николай Ефимович, позволь, я напишу на эту тему фельетон, уже молчать невозможно, до чего дошли коммунисты. Разве это мыслимо: Дева Мария – это проститутка, блудница. В России уже ничего святого не осталось.

– Без всякого сомнения, это просто безобразие, даже хулиганство. Но оно исходит «сверху». Я уже не раз говорил тебе и другим: я не могу идти против партии. Они не простят мне этого. Раньше нас защищали товарищи Каменев, Зиновьев – более образованные люди, однако Сталин оказался сильнее и смог их сместить со своих постов в правительстве. Теперь у них мелкие должности. А со Сталиным нужно быть осторожным. Хоть он улыбается всем, но опасен и хитер, ведь даже с могучим Троцким сумел расправиться и сослать его в ссылку в далекий Казахстан. А ведь в первые годы революции авторитет Троцкого был выше, чем у Ленина. Теперь вся власть в руках Сталина, он – наш бог.

– Какой бог, он просто тиран, как все они.

– Ладно, я даю тебе добро на этот фельетон, но пиши об этих безобразиях мягко, как будто ты сомневаешься, это хорошо или плохо. Прикинься эдаким наивным журналистом. Иначе мы не сможем напечатать. Я не хочу, чтоб нашу редакцию закрыли, как и другие, которые не прислушивались к советам товарищей из партии. Я не хочу, чтоб моя семья осталась без куска хлеба и голодала. Мы все в таком положении. Ты – тоже. У меня хоть жена имеет работу, а твоя – чем она занята, как и многие люди, сидит на барахолке?

– Но если нет острых статей, то газету не будут покупать.

– Согласен с тобой, но у нас нет выбора. Сталин – очень опасный человек. Два дня назад я виделся с писателем Пильняком, он мне рассказал удивительную историю. Он уверяет, что Сталин решением Политбюро настоял, чтобы командующему Фрунзе сделали операцию по удалению язвы желудка, хотя тот был против. Как тебе известно, он умер на операционном столе. Теперь и армия в руках Сталина, не говоря про НКВД.

– Меня внутренние дела коммунистов мало интересуют. Чем больше они убьют друг друга, тем лучше.

– Ты не прав, когда в партии было коллективное руководство, мы могли слегка критиковать, иногда говорить правду, а теперь этого почти нет. Сталин стал единоличным правителем. Еще есть надежда на Бухарина и Рыкова, которые еще могут с ним спорить, хотя они тоже побаиваются его.

И тут в кабинет с шумом вошли два молодых корреспондента, и редактор, не договорив, резко сменил тему:

– Я думаю, в этом вопросе товарищ Сталин в чем-то прав.

– В чем прав Сталин? – спросил один из корреспондентов с широкой улыбкой.

– В вопросах религии.

– Помилуйте, Николай Ефимович, что вы говорите, они даже арестовывали архимандрита Тихона, потому что он не согласен с политикой коммунистов.

Другой сотрудник добавил:

– А взрывы храмов? Они даже это засняли на кино.

– Значит, коммунисты уверены, что действуют правильно, – сказал редактор, – у них свое видение, свои убеждения.

Тут Михаил пояснил:

– Христианство – это не идеология, это нравственные проповеди о добре, о любви к ближнему. Почему коммунисты так ненавидят религию? Они хотят завладеть душами людей, а религия им мешает. Поэтому они обливают ее грязью.

– Может, и так, – сказал редактор, – давайте работать. Итак, Михаил, у тебя есть тема, занимайся. А вы, двое, куда собираетесь?

Булгаков покинул кабинет. Выйдя из здания с портфелем, он кинулся догнать антирелигиозную колонну комсомольцев, чтобы описать весь ход этого шествия. Затем он побывал на месте сноса еще одного храма XVII века, там была груда развалин. Старики и старушки стояли рядом и плакали. Они рассказывали Михаилу, как в этой церкви крестили их, а также их родителей и бабушек.

Когда настало обеденное время, журналист зашел в дешевую столовую, которая прежде была рестораном, с богатой лепкой на стенах и потолке, покрытую золотой краской. Там Михаил заказал тарелку борща без мяса и два куска серого хлеба.

Оттуда он зашагал в сторону Патриархии, чтобы взять интервью у какого-нибудь важного сановника. Во дворе огромного храма «Христа Спасителя» Михаил застал помощника архимандрита Тихона, старика лет семидесяти, в черном одеянии, без головного убора и длинной светлой бородой. Он давал указания двух молодым монахиням. Как только те ушли, он обратился к старцу. Тот согласился ответить на вопросы корреспондента.