Галина Вишневская - Галина

- Люда, что происходит-то? Ведь это все до смерти неинтересно.

А чуть кто получше споет, в комиссии уже оживляются: эту арию спойте, ту спойте. Меня даже зло берет.

Да что они, с ума сошли, что ли? Ну и уровень! Дальше и слушать нечего... А все же не ухожу.

Сидим; мы час, другой, и вдруг Люда толкает меня в бок:

- Вам бы пойти...

Как будто мысли мои подслушала.

- А что? Может, и правда пойти?

- Конечно. Вы же опытнее их всех.

- А что петь?

А сердце уже колотится.

- Как что? Аиду.

Эх, была - не была! Я влетела в перерыве в комнату жюри:

- Здравствуйте! Я бы хотела спеть.

Из тех троих первым отреагировал тенор, Соломон Хромченко:

- О-о, здравствуйте! Вы спеть хотите?

И уже разглядывает, что за птица. Тенору по амплуа полагается включать эмоции на хорошеньких женщин. Так боевой конь реагирует на звук трубы.

Дугин - тот свое:

- Вы записаны?

- Нет.

- Что же вы не записались? У нас порядок...

- Я не знала, что конкурс, только сегодня афишу увидела.

- Так вы и не готовились, завтра последний день...

Хромченко не выдержал:

- Слушай, чего ты ей голову морочишь? Готовилась - не готовилась, не твое дело. Приходите петь.

- Когда?

- Сегодня.

- Сегодня?!

- Ну да, после перерыва, в 4 часа. Мы должны были закончить завтра, но если сегодня успеем прослушать всех оставшихся, то ночью уедем.

- Хорошо. (А сама волнуюсь - может, сегодня у меня и голос не звучит!)

- Что же вы будете нам петь?

- Аиду.

- Аиду? Какую арию?

- "Берег Нила".

Он, наверное, подумал, что я ненормальная, потому что в таком возрасте и с такой внешностью петь труднейшую арию совсем не обязательно.

- Вы учитесь или работаете?

- Я концертная певица, работаю в Ленинградской областной филармонии.

(Марка для Большого театра невысокая...)

- Так вот, - я уже ставлю свои условия, - сначала я спою романс Рахманинова "О, не грусти".

Те - сразу хором:

- Нам романс не нужен, времени не хватает, пойте арию.

- Нет, я спою романс. Во-первых, я на нем распоюсь, а во-вторых, может, я вам не понравлюсь, так зачем мне стараться, арию петь? Вот так, иначе не пойду.

- Хорошо, приходите.

Им хочется послушать - случай уж очень интригующий, не каждая молодая певица Аиду поет, да еще "Берег Нила".

Я договорилась с Людой встретиться в 4 часа в Доме актера и - бегом к Вере Николаевне.

- Вера Николаевна, распойте меня, я иду на конкурс!..

- Господи, в каком ты виде - вся растрепанная. Какой конкурс?

- В Большой театр, в молодежную группу. Я уже говорила с жюри, в четыре часа надо петь, сейчас уже два, скорее, скорее!.. Что вы молчите, о чем думаете?

- О тебе... Хотела я с тобой еще год поработать, но, видно, такая твоя судьба. Ничего, не пропадешь, ты уже можешь заниматься сама. А что до конкурса, то не сомневайся - тебя примут, ты уже готова. Ну, начнем...

Распела она меня, дала мне последние наставления: при филировке не опускать дыхания, держать высокую позицию при переходных нотах, piano на дыхании, при сложном ходе на верхнее "до" дыхания не зажимать... Сохранять холодную голову...

Бегу по Невскому и повторяю себе: только ничего этого не забыть, только помнить все время на сцене о Вере Николаевне.

Пришла с Людой в комнату жюри:

- Мы готовы.

- Вы со своей пианисткой? Не полагается. У нас здесь лучший концертмейстер Большого театра, он знает наши темпы - нужно петь с ним.

Я уже нервничаю, огрызаюсь:

- Я очень уважаю вашего пианиста, но я привыкла работать со своим аккомпаниатором, она знает мои темпы. Я артистка.

- Хорошо, идите.

"Господи, помоги!" - вышла на сцену, сразу взяла себя в руки: "Надо с первых же звуков создать нужную атмосферу, ввести слушателей в мой мир... и сдерживать темперамент... всегда холодная голова..." Итак, романс Рахманинова "О, не грусти"...

Я запела тихим, бесплотным голосом:

О, не грусти по мне...

Я там, где нет страданий.

Забудь былых скорбей

Мучительные сны...

Голос умершей, обращенный к возлюбленному... Воздушный звук, почти без вибрации... Чувствую, что в зале замерли (уже в театре Хромченко все вспоминал, что он буквально похолодел, когда я запела).

Дальше голос должен набрать силу. В покинувшую этот мир душу постепенно как бы вливаются былые жизненные соки, когда она просит: "О, не тоскуй по мне..." - и дальше, с затаенной страстью, вибрирующим приглушенным шепотом, боясь, чтобы не услышали, она ему признается:

Меж нами нет разлуки...

Я так же, как и встарь,

Душе твоей близка,

Меня по-прежнему