Владимир Войнович: Выстрел в спину Советской Армии

В сельском клубе разгорались танцы.

Требовал у входа сторож-дед

Корешки бухгалтерских квитанций

С карандашной надписью "билет".

Не остыв от бешеной кадрили,

Танцевали, утирая пот,

Офицеры нашей эскадрильи

С девушками местными фокстрот.

В клубе поднимались клубы пыли,

Оседая на сырой стене...

Иногда солдаты приходили

И стояли молча в стороне.

На плечах погоны цвета неба...

Но на приглашения солдат

Говорили девушки: Не треба.

Бачь, який охочий до дивчат".

Был закон взаимных отношений

В клубе до предела прям и прост:

Относились девушки с презреньем

К небесам, которые без звезд.

Ночь, пройдя по всем окрестным селам,

Припадала к потному окну.

Видевшая виды радиола

Выла, как собака на луну.

После танцев лампочки гасились...

Девичьих ладоней не пожав,

Рядовые молча торопились

На поверку, словно на пожар.

Шли с несостоявшихся свиданий,

Зная, что воздается им сполна,

Что применит к ним за опозданье

Уставные нормы старшина.

Над селом притихшим ночь стояла...

Ничего не зная про устав,

Целовали девушки устало

У плетней женатый комсостав.

Строгие ревнители поэзии найдут (и справедливо) в этом стихотворении массу недостатков. Но солдатам оно нравилось. Солдаты били в ладоши, стучали сапогами в пол и даже кричали "бис". А замполит, ко-торому стихотворение чем-то не нравилось, тоже хлопал, да и как ему было не хлопать, если сам маршал Малиновский отметил. А я, признаюсь, каждый раз удивлялся: неужели никто из этих замполитов, не говоря уже о прочих военнослужащих, не читает "Красную звезду"?

Один осведомленный все же нашелся. Но это было уже в самом конце моей двухмесячной службы. Он тоже сначала хлопал, потом перестал, потом посмотрел на меня с испугом и не очень уверенно сказал:

- Мне кажется, я эти стихи где-то читал.

- Это возможно,-сказал я,-они же опубликованы.

- Да, да,- согласился он и написал в моей лекторской путевке: "Лектор образно и ярко говорил о трудностях и лишениях воинской службы. Лекция прошла успешно".

А потом написал на меня донос в политуправление округа, что лектор в своем выступлении протаскивал чуждые нам идеи. Вот ведь какой двурушник. А еще замполит!

1983, Принстон