Филадельфий Иванович. Ну чем, Надежда, опечалена? Кто махонькую посмел обидеть? Скажи - отверну башку. Ты знаешь, чего я хочу.
Надя. Уйдите.
Филадельфий Иванович. Хату я вам спилил. Ты подарила мне ночь - я тебе и спилил хату. Но жизнь красивая продолжается. А? Или...
Надя. Я была тогда пьяная.
Филадельфий Иванович. Конечно, ты тогда была пьяная. От речки, от шашлычков, от дачки, ну и я еще роскошный, думаю, мужчина. Со страстью ты мне отдавалась, с любовью.
Надя. Все. Я ошиблась. Все.
Филадельфий Иванович. Плохо, что ты Кольку, мужика своего, не любишь.
Надя. Тебе-то что?
Филадельфий Иванович. Ну если б ты его любила, ты б и меня тогда сдобнее ласкала! (Обнимает ее.)
Надя. Нет! (Отталкивает его.)
Филадельфий Иванович. Да. Да. В Бога все веруешь? А вот не Бог, а я тебе эту хату спилил. А вот мужика-то твоего тебе твой Бог послал. Как подстилку тебя он мне кинул. Фатеру эту и вот должность ему делаешь. Житейские проблемы.
Надя. Я сама грешна, сама.
Филадельфий Иванович. Все мы грешны, Надюшка, при нашей грешной-то системе. Истина. Дьявол твой Колюнчик. Да и я бесятинка. Потому как верю только в Дьявола. При нашей системе в Бога тяжко верить - не победишь. Капканчики-то замысловатые в нашей зоне на всех людей поставлены, а вот прошмыгнуть меж капканчиков могёт лишь нечистая сила. За пятьдесят лет земных я это прочно усвоил.
Надя. Коля не дьявол.
Филадельфий Иванович. Не дьявол - так сатана. Уж мне-то поверь, черту рыжему. Ну иди взгляни, как он Светланку сейчас трахает. Я ему приказал - он ее и трахает. А мне тебя возжелалось. Мысль мелькнула кооперативчик тебе сделать или дачку подарить. Что хочешь? (Молчание.) И живи ты там одна. Что ты за этого Коляна, мерзавца, пашешь? В этой жизни надо думать только о себе, малыш.
Надя. Не называй меня так, Филадельфий. Только один человек вправе меня так называть.
Филадельфий Иванович. Ладно, малыш, вот сейчас у меня есть две сотни - ну абсолютно не нужны. Э-хе-хе. Жизнь - это не слюнявый бегемотик из мультика, Надюшка, а дикая кобыла, рвущая все поводья розового счастья. Потрепала меня эта лошадка, но не прикончила. Потому я как честный малый, девушка, за все платил, за все плачу: за овес, за стойло, за питье. Да и ты прикинь, далеко ли в путь-дорожку собралась сама-то, да и много ли просит извозчик - сказочный извозчик; разве что участия сердечного. А то ж ведь ты хочешь галопом, да без спасиба - не укротишь. У меня сегодня поэтическое настроение - бабье лето души. А оно просит поддержки, подкрепления. И ты могла бы стать той небесной, волшебной, осенней паутинкой, которая, как сказочный ковер-самолет, подняла бы нас над всей смердящей суетой. Полетаем, Надюш. Все, что попросишь, я тебе сделаю. Ну истосковалась моя душа по чему-то божественному, целомудренному. Пойми. Хотя вот тебя сейчас и уничтожаю. Ну полюби ты меня искренне, как младенца, как Христа своего Спасителя. Ведь не полюбишь, не прикинешься тоской и болью. Вот и приходится насильно святых людей в полон брать и находить в этом сладость.
Надя. Сожги деньги.
Филадельфий Иванович. Согласна то бишь? Спасибо. До слез тебя жалко. Представил вот себя на твоем месте. (Кладет в пепельницу деньги и поджигает их.) Горят святые богохульники.
Надя. От них хоть пепел останется. А от нас что?
Филадельфий Иванович. Любовь.
Надя. Что такое любовь?
Филадельфий Иванович. Ну любовь бывает двух сортов, Надюшка. Бывает любовь глупая: это когда ты ни с того ни с сего превращаешься в эфемерное облако расстроенных чувств, а потом молния, гром. И ты мокрая, в слезах лежишь на земле и думаешь: какая дура, ради кого. А дождинки-слезинки кап-кап, кап-кап. Но мы занимаемся мудрой любовью, малышка.
Надя. Ты страшный человек, Филадельфий.
Филадельфий Иванович. Сильный, сказочный, чудесный. Все могу, понимаешь? Ну миллионер я, плюс власть. Даже противно, что нет того, чего я уже не могу. Ну вот хочешь, я сейчас Пугачихе звякну и она приедет сюда и будет голая свой айсберг в океане петь. За тысячу не приедет - пять тысяч кину. Сколько надо столько и кину. За пять тысяч приедет. Ну хочешь, говори, хочешь: Пугачиха голая свой айсберг в океане у тебя на кухне петь будет - даже на табуретку встать заставлю, равновесие сохранять.
Надя. Хочу.
Филадельфий Иванович. Ну так я звоню. (Идет к двери.)
Надя. Не надо. Ничего мне не надо. Оставь меня.
Филадельфий Иванович. Не понимаю.
Надя. Я беременна.
Филадельфий Иванович. Да вроде не распухло еще. Оно ж и сексуальней, малышка, и совсем не опасно. Беременные не беременеют вторично - разве что кооперативчиком. (Обнимает ее.)
Читать дальше