Array Коллектив авторов: Рождественские и новогодние рассказы забытых русских классиков

Варинька покраснела, смутясь на мгновение… и молча поклонилась лучшему другу своего мужа… В то же время часы зашипели и медленно стали бить полночь…

Разговор умолк. Все, присутствовавшие в этой комнате, сгруппировались вокруг большого стола, на котором стояли бокалы с длинными шейками. Никто не обратил внимания на вновь появившееся лицо Зарницына, а появилось оно каким-то особенным, замечательным образом. Притом же Зарницын успел оправиться от своего мгновенного беспамятства; он тихонько присоединился к группе, устремившей внимательные очи на Бориса Александровича, который стоял отдельно от нее, собственно, ни на кого не глядя, но, так сказать, пребывая в торжественном самосозерцании.

С последним ударом часов пробка хлопнула и покатилась по полу. Благородная струя полилась в бокал… Борис Александрович, подняв бокал, окинул все собрание величественным взглядом…

Вообще, в лице Бориса Александровича, особливо в эту торжественную минуту, было много патриархального. Его сияющая лысина – куда, лысина! – можно даже сказать его почтенное чело покраснело или, справедливее, просияло еще более от сильной деятельности мозга, приготовлявшего приличную случаю речь.

– Господа! – произнес наконец Борис Александрович. – За здоровье и благоденствие всех благородных людей, за успехи и процветание доброй нравственности…

– Послушай, как ты находишь мою жену? – шепнул Рожков Зарницыну. – Скажи откровенно, без лести.

– Да, я нашел ее… нашел… – отвечал смущенный Зарницын, действительно нашедший свою маскарадную незнакомку.

– И семейной жизни, – продолжал Борис Александрович со страстным одушевлением.

– Да что! – заметил Рожков шепотом, лукаво ущипнув Зарницына. – Ты нынче скуп на любезности, ты бережешь их…

– За укрепление чистых, нравственных уз, связующих всех нас, так сказать, в одно семейство! – продолжал Борис Александрович, совершенно воспламенившись своею ораторскою речью и даже начиная понимать глубокий смысл своей речи.

– Для расхода в маскараде, – отвечал Зарницын вполголоса.

– И, наконец, – заключил Борис Александрович, – за преуспеяние всего человечества на пути истины и добродетели с наступающего Нового года!

– Ур-р-р-р-ра! – закричали двадцать голосов, весело выпивая свои бокалы и, значит, встречая Новый год в добром здоровье, взаимном согласии и совершенно приятном расположении духа.

Мы встречали Новый год у Анны Николаевны Лубянской. Собрался небольшой, бесцеремонный кружок, и все чувствовали себя как дома. Наша хозяйка была премилая женщина. Она овдовела месяцев четырнадцать тому назад и теперь уж сняла свое траурное платье. У нее были две прехорошенькие, молоденькие дочери и сын, высокий, бледнолицый, скромный юноша, заметно обижавшийся, если его называли юношей.

Самой Анне Николаевне, вероятно, уже исполнилось сорок лет, но никто бы не мог сказать этого – так она была моложава, свежа и красива. Она принадлежала к числу тех счастливых женщин, на которых время и жизненный опыт действуют особенным образом, то есть нравственно развивают, а не старят.

Мы все, знакомые Анны Николаевны, решительно не могли передать о ней ничего дурного; на ее счет не ходило никаких сплетен. Все мы знали, что она прекрасная мать своим детям, была доброй женой мужу, самоотверженно ухаживала за ним во время его долгой, мучительной болезни и искренно его оплакала.

Это последнее обстоятельство делало ей тем больше чести, что муж ее, не тем будь помянут, вовсе не принадлежал к числу примерных мужей. Он женился на Анне Николаевне, лет девятнадцать тому назад, единственно потому, что пришло ему время жениться, а у нее было порядочное приданое. Во все продолжение супружеской жизни он, главным образом, занимался своими делами, а на жену и на детей обращал мало внимания.

Знали мы также, или, вернее, догадывались, что и Анна Николаевна никогда не была к нему страстно привязана. Быть может, если б не было у нее детей, все это и не так бы кончилось; но явились дети, и она не только примирилась со своей семейной жизнью, но даже, в течение восемнадцати лет, сумела найти в ней немало истинных наслаждений – дети ее удались, и она могла гордиться ими.

Одним словом, Анна Николаевна действительно была хорошая женщина, и мы с удовольствием решились на ее приглашение встретить с нею Новый год.