Олег Давыдов - Побег. Роман в шести частях

На Цветном бульваре я повстречал прогуливающихся Марлинского и Томочку Лядскую. Марли сейчас строил из себя делового человека: сразу куда-то заспешил, хоть, пожалуй, просто не хотел разговаривать при Томочке. Это так понятно, – подумал я.

– Заходи послезавтра, – сказал он, – у меня есть для тебя кое-что, – сказал и удалился, а я остался с Томочкой, пристально разглядывающей меня. В лице ее отражалось то, что она видела: «Странный ты сегодня».

– Плохо спал, – отвечал я на этот взгляд, – дурные сны…

– Да? правда? – я тоже видела сны: будто я – это ты…

– Ну, это ты брось…

– Правда, правда!.. – И она рассказала мне кое-что из того, что мы с Вами, читатель, уже видели. Только в Томином сне все происходило в сосновом лесу, где-то на даче. Деревья стояли очень редко, а между ними какие-то бюсты. – Пушкина, – сказала она, – Аристотеля. В лохань с водой попала белка и тонет. Мне так жалко ее, – закончила Томочка, – я пытаюсь спасти ее и просыпаюсь.

– У тебя что-то случилось? – спросил я.

– Нет. А что?

– У тебя или у твоих близких неприятности.

И, читатель, я как в воду глядел:

– Нет, – ответила Томочка, – вроде у всех все нормально, – потом вдруг спохватилась: – Хорошо, что напомнил. У меня одна подруга подзалетела, мне ей надо помочь – договориться насчет уколов. У тебя есть двушка?

Прекрасный человек эта Тома – отзывчивый.

– Подзалетела – это забеременела что ли? – спросил я, подавая две копейки.

– Ну да, – деловито ответила Лядская, – нужно сделать аборт.

– Но это не тебе?

– Да ну тебя.

Сегодня мой небесный поклонник что-то оставил меня в покое. То ли, удовлетворив свои низменные желания, он уже больше ничего от меня не хочет, – думал я, – то ли?.. И тут я, кстати, вспомнил, что влюбленная Марина Стефановна была совершенно нечувствительна к мольбам неземной цивилизации.

А что, ведь это мысль! – ведь любовь, она захватывает всего человека и не оставляет места уже ничему другому: никаким внушениям, никаким вожделениям, – она ведь сама, схватив человека за горло, ведет его, куда ей заблагорассудится, и значит, это лекарство от божественной одержимости, которая, надо признаться, теперь уж слишком тяготила меня.

Сейчас – влюбившись! – я с пониманием относился даже к безобразной страсти звездного скитальца, и судьба бедной Лики вдруг отодвинулась на второй план. Я думал: если она так легко поверила в то, что случившееся было сном, то скорей всего это и было во сне, а все, что я видел, было просто ее кошмаром или бредом разгоряченного странника (в крайнем случае, его молитвой, обращенной ко мне или к ней).

Дома я опять взял найденный зонт, поднес его к лицу, вобрал в себя его чудесный аромат. Лег в постель, захватив с собою и зонт. Этот зонт, этот запах – заманчивый образ незнакомки – он тревожил мое воображение. Я без конца втягивал в себя ее дух и бредил ею. Я ругал себя, проклиная свои идиотические комплексы, – боже мой! – читатель, ведь я прекрасно понимаю, что это болезнь, что в этой точке как раз и запрятан ключ загадки, так мучающей меня, – моей загадки. Все здесь: и мой успех, и мое несчастие – все здесь. Здесь и моя удачливость, и моя боль, мои страхи, и мой триумф, кошмары мои и божественность – все здесь в одном фокусе: в том, что я боюсь любить.

Покопайтесь, покопайтесь в этом, достойнейшие психоаналитики, – раскусите меня, раскумекайте, думайте, что хотите, но только не говорите мне этого, ибо – не хочу я вас слушать! Пусть все это правда – пусть! – но только: не хочу я этого знать – не хочу и не буду. Я – есть я.

В конце концов я как-то нечаянно нажал кнопку – зонт раскрылся, и я оказался под маленьким черным небосводом, наполненным ароматами майской ночи. Я лежал на спине и смотрел в это небо – в переплетении спиц угадывались сочетания его созвездий, некоторые я отчетливо различал: вот Скорпион, вот Дева, вот Кассиопея, а вот и Медведицы и – на полюсе этого мира – Полярная звезда.

Хватит валяться! Я встал, оделся и уже иду по улице. Мои места: Сретенка, переулки – Печатников, Колокольников, Последний, – мне на Трубную. Как здесь темно, должна же быть Луна – она была! – теперь, наверно, за домами. Вот то, что мне нужно! – я поднимаюсь на четвертый этаж, тихонько открываю дверь, вхожу в темную квартиру – так, здесь кухня, а здесь? – комната заполнена светом Луны, я ныряю в него, проплываю над овальным столом, над диваном и креслом, – но здесь нет никого, – вдруг, я увидел тяжелую штору и скользнул к ней – да, здесь! – мне в лицо пахнул знакомый аромат, я просунул голову в эту комнату – там полная тьма, – я слышал лишь ровное дыхание, – я растворился в атмосфере этой комнаты…