Нуриля Мусина - Доппельгангер. Или антитез?

Приехала тетка в красном костюме;
Два чемоданчика: маленький и большой.
Натянула бахилы, заговорщицки и угрюмо,
Деловито спросила меня: «Где больной?»
А я еле стою, меня всю трясет,
Подаю документ, говорю «это я»,
Меня морозит и бросает в пот,
Она вынимает бумажки из багажа.
Задает мне вопросы, в руки берет аппарат,
Просит теплой воды и задрать майку.
Печатается кардиограмма, а я один из крольчат,
Что подается на ужин злющему Дарту.
Все проверила, внимательно на меня глядит,
И спрашивает, когда я в последний раз ела,
У меня за спиной «Корвалол» – ядовит,
Я запнулась, задумалась, удивилась.
«Не помню» – небрежно бросила я ей в ответ,
Три дня назад ела салат и свалилась,
Отчетливо помню про кофе и пачку сигарет,
А вот поесть я, наверно, забыла.

Тетка уходит и задания мне дает,
И я кое-что помню четко:
«Тебе нельзя оставаться одной».
– Тетя, простите, но это, к сожалению,
Невозможно.

Вера вечерами читает рассказы
О Бродском в её купе.
То, что Вера устойчиво знает,
Я, выходит, не знаю совсем.
Вера говорит: «когда мы бухали» —
Перед глазами стоит метро
И мальчишка, что на утро свалит,
Перевернув все моё нутро.
Но ни один из них не сравнится
С девушкой в моей голове.
Если Бродский в неё вселился,
То она заполнила все во мне.
Слог у Веры поставлен так чётко,
Особенно часть про анис.
Я как будто бы старая тетка —
Ставлю пластинку Веры на бис.
Вера, спасибо тебе, дорогая,
Ты великий, великий талант!
Если Бродского ты читала —
Я, отныне, тобою «богат».

Добрый мой.
Сердечный.
Чистый.
Что же тебе там видится?
Как же тебе там кажется?
Дымом травы не надышится.
Какая сегодня по списку?
Обновляешь раз в месяц их.
Под кроватью найдёшь записку —
Забыла там я свой стих.
Чуть прохладной водой по телу,
А помнишь, как мы с тобой лгали?
Я в это слепо верю,
Что навеки твоей останусь.
Сменишь меня, как перчатки.
Чтоб согреться, потом можешь снять.

Ты нежный.
Весёлый.
Сладкий.
Кроме памяти нечего взять.

Собрала по кусочкам обиды,
Зеркала заклеить никак.
Разменяла удачу на крики,
Вместо друга сама себе враг.
Проиграла Есенина, Бродского,
Полозкову, Ахматову, Монову,
Понемногу впустила дурацкого
И поставила «точку» огромную.
Говорила: «нет смеха без души»,
Говорила: «с ней все в порядке»,
«Не кипи, не пиши, не звони,
И иди хоть куда без оглядки».

– Мне двести виски со льдом;
Жить вот так интереснее
Давай еще сутки убьем?
Нам без души дико весело.

Но, видимо, я все забыла,
Куда мне, в душе ведь блокнот.
Я всего на пару минут затупила,

На что, улыбнувшись,
сказала «Why not?»