Шломо Вульф - Эпикруг

Еще хуже, однако, стало в пятницу вечером, когда нарядные механические монстры умолкли. Поперек улицы, где имели счастье поселиться наши дальневосточники, никогда и не слыхивающие об еврейском образе жизни, шустрые бородачи с развевающимися полами плащей, кистями и пейсами устанавливали заграждение, чтобы самые тихие машины не нарушали державную святость.

Тут для Лернеров и началась главная пытка.

Первым заголосил сосед из дома внизу. Ему самозабвенно и звонко подвывал его старший внук, после чего вступило в молитву все семейство соседа, а также пять-шесть семей его взрослых детей, прибывших сюда на шабат со всеми чадами и домочадцами. Десятки женщин, мужчин и детей любого возраста истово и как можно громче молились на всех просторах обширного восточного двора, закатывая глаза и раскачиваясь. Самозабвенная молитва нараспев, впрочем, не мешала всем детям одновременно носиться во всех направлениях, драться, плакать и жаловаться друг на друга.

А затем, как петухи в русской деревне, ударилась в распевку вся улица, все соседние улицы сверху и снизу. Затыкать уши, включать музыку было бесполезно. Можно было только переждать. Но сразу же за коллективным таинством общения с Всевышним восточных евреев выступали со своей пронзительной арией их двоюродные братья.

Из-за глубокого жуткого оврага с разрушенными строениями и запущенными садами раздался тысячекратно усиленный динамиками пронзительный и заунывный визг муэдзина с минарета мусульманской мечети, слышимый на пол-Хайфы.

Эту вакханалию активно разбавляли бесконечные вопли сирен амбуланса и полиции с соседней главной улицы. Тем вообще было плевать на святость.

"Какой кошмар, - повторял Илья, нервно вышагивая взад-вперед по их гостиной-спальне. - Это не религиозные люди! Это обитатели сумасшедшего дома. Как можно так разговаривать с Богом?" "Ильюша, - робко возражала терпимая Женя, - просто это настоящие, неассимилированные евреи и арабы у себя дома. Тебя же всегда умилял русский колокольный звон..." "Сравнила! Там же мелодия, а в церкви или в том же Домском соборе - тишина, таинство. Да и в нашей ленинградской синагоге. Нет, это не евреи! Это вообще не верующие, это дикари какие-то, зулусы пьяные!.. Женя, Лена, давай позвоним Адольфу и Иннесе, напросимся в гости. Куда угодно, только не здесь, - едва не плача, перекрикивал он гвалт со всех сторон. - В их районе нет ни одного... верующего." "Ты с ума сошел! Туда идти целый час, а сейчас ночь..." "Тогда я прямо тут сойду с ума и начну ПОГРОМ! - заорал ученый биолог, горящим взором следя за чудовищным калейдоскопомвокруграсставленныхпод егоокном столов, где метались и орали дети, ели, пили и одновременно все кричали и хохотали взрослые, лаяли две собаки, визжала восточная музыкас нечеловеческими голосами певца и певицы. - Я не смогу тут жить полгода, за которыемызаплатили! Я не переживу второго шабата!!" "Но у нас и шекеля нет снять что-нибудь другое. Ты же сам горел поселиться именно здесь, где так много синагог, среди настоящих евреев, чтобы приобщиться к образу жизни предков, не так ли? Вотэто всеиесть потомство твоих предков. Чем же ты недоволен?.." "Какие они к черту мои предки, дикари африканские!"

Женя позвонила и просто представила себе по голосу миниатюрную Инессу.

"Конечно, приходите, - сказала она торопливо. - Мы уже начали сомневаться, не обидели ли мы вас, что вы не звоните. Где вы живете? Но это же страшно далеко? Вот что,Адольф сейчас за вами заедет... Что? Он говорит, что ваш район в шабат закрыт для проезда машин, что могут камнем разбить окно. Вот что, выходите к Большой синагоге, за последний барьер. И там ждите. Красная "ауди". До встречи. Да, вы не возражаете, если он вас доставит не к нам, а сразу к нашим друзьям. У нас сегодня небольшой раут, много интересных людей. Мы вас представим. Отлично. Через полчаса он будет на месте. Вы успеваете?"

"Я надену синее платье с тиснением, - заторопилась Женя. - А ты непременно костюм с галстуком. Господи! Раут... Интересные люди... Надо же! И мы - среди людей..." "Какой костюм? - засомневался Илья. - Да еще с галстуком?.. Тут по подобному наряду сразу узнают олима." "А ты кто? подскочила уже с костюмом на плечиках Лена. - Ты покажешь "интересным людям", как выглядит ученый в нормальной стране! И тут пройдем уже не варлашками! Мама! Что мне одеть? Ну, ма-ма! Я тоже хочу выглядеть на рауте! Пусть в меня там влюбится миллионер!"

Они вышли из своего личного дворика на неожиданно как-то сразу, словно по чьей-то команде, притихшую и пустынную улицу. Чем занимались теперь их бесконечно чужие и непостижимые инопланетяне-соседи во всех этих домах, наши чистокровные до обозримого колена евреи не могли и вообразить в "своей стране". И даже не решались заглянуть во двор внизу, где теперь звенели вилки и стоял приглушенный гул голосов. Они спешили прочь из кошерного района в некошерный, словно бежали из сумасшедшего дома на волю. Долгожданная суббота в чисто еврейском квартале казалась кошмарным сном, от которого они только что проснулись на тихой и теплой душистой хайфской улице... 4. 1.