Е Жаринов - Магистр Жак де Моле

По сути дела, Вилланова, францисканец-спиритуалист, другими совами и в других выражениях высказал мысль, которая была очень близка катару Гийому де Ногаре, хранителю королевской печати. И это вдохновляло легата на то, чтобы с ещё большим рвением приступить к осуществлению своих самых грандиозных планов. Уважаемый Вилланова указывал на то, что в сентябре одна тысяча триста седьмого года от рождества Христова началось преображение рода человеческого, и Филиппу эта мысль очень понравилась. Ergo, надо было приложить все усилия к тому, чтобы это преображение осуществилось как можно скорее и если на пути оказались четыре ничтожных песчинки, которые мешали вращаться жерновам божественного механизма, собирающегося переплавит, перековать, переделать всю человеческую природу, то эти песчинки следовало растереть в порошок, в пыль, в ничто, дабы ничего не мешало скорому приближению ожидаемого всеми Конца Света.

XIII

ПЕСЧИНКИ

Два брата Жана, брат Анри и брат Ламбер не принадлежали к высшей иерархии ордена. Они ничего не знали и не могли знать о тайной реликвии, которую вывезли накануне ареста к порту в ля Рошель, не знали эти бедные братья и о решении Магистра принести в жертву нынешний состав ордена, дабы очистить его от коричневой скверны.

Если бы арест не был столь внезапным и если бы братьев не держали в одиночном заключении, то у Магистра была бы возможность предупредить всех и снять с наиболее верных рыцарей обед молчания, которые давал каждый неофит перед тем, как он становился Храмовником. Но такой возможности у де Моле не было. Да и, честно говоря, Магистр столь разуверился в силе духа рыцарей, видя, как они больше занимаются хозяйством и интересуются в основном мирскими проблемами, а не укреплением духа, что и не надеялся на их стойкость. Де Моле был абсолютно уверен, что почти вся братия сдастся без боя. Он даже в тайне рассчитывал на подобный исход. Легкая победа должна была усыпить бдительность легатов и бдительность самого короля. Успокоенная власть и не позаботится о том, чтобы закрыть все порты или послать погоню за небольшой флотилией, так спешно покинувшей берега Франции.

Впрочем, де Моле знал, что лично ему и другим иерархам ордена нельзя будет избежать дыбы. Король обязательно натравит на него своих псов, дабы те выпытали у старика, куда столь внезапно могли исчезнуть сокровища, которые он, Филипп, ещё совсем недавно видел своими собственными глазами.

Но пытки, по расчетам Магистра, должны были начаться не сразу. Королю надо было во что бы то ни стало постараться придать происходящему видимость законности. А для этого первый месяц монарх Франции должен был потратить на то, чтобы собрать у братьев как можно больше признаний. И для достижения этой задачи в большинстве случаев достаточно было простого испуга. Слабость ордена должна была сослужить ему добрую службу. Как и ожидал де Моле, признания посыпались на головы короля и его верных легатов, словно спелые яблоки в конце августа, когда стоит лишь хорошенько потрясти плодоносное дерево. Но король не знал, что плоды эти червивые и что они, в конце концов, не принесут ему особой радости. До де Моле доходили слухи о повальных признаниях нестойких братьев. С одной стороны, он радовался тому, что его расчет оказался точен и что все получалось так, как он и задумал, но с другой - старый Магистр испытывал горечь и стыд за рыцарей. Неужели их души и в самом деле оказались столь слабы?

Обуреваемый противоречивыми чувствами, де Моле ходил из угла в угол своей одиночной камеры. Неделя была на исходе, и он готовился предстать через несколько дней перед самим королем, а затем спуститься, если понадобится, в камеру пыток и отдать свое старое тело на растерзание палачам. Каждый из иерархов поклялся, что ни за что не выдаст курса, по которому шла сейчас флотилия, груженая не только золотом и серебром, но и ещё чем - то таким, что во много раз превышало самые алчные и грезы даже такого правителя, как Филипп Красивый.

Магистр знал, что во время предстоящих пыток, он и только он сможет удивить мир своим мужеством, сможет посрамит палачей. Кажется именно для этого великомученического подвига Жак де Моле и готовил себя всю свою жизнь, полную битв, бесчисленных лишений и стойкого мужества. Теперь он ждал боли. Однако предательский голос искушения подсказывал Магистру, что до пыток, пожалуй, не дойдет. Во всем этом балагане должна была появиться ещё одна марионетка, имя которой папа Клемент V.