Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие

Клевете Гермиппа против неё вы поверили, но не ей он враг, а мне. Разве Аспазии виновата, что я оставил жену ради неё? Но жен оставляли и оставляют, и за это никто никогда не осуждал жителей свободных Афин. Да, если бы я оставил жену ради другой афинянки, кто осмелился бы меня осуждать? А её? Почему к ней иные мерки? Значит, дело в том, кто она такая - моя Аспазия? Почему же к ней вы строже, чем к прочим?

Она - это только она, она не такая как все, даже если бы жена моя была лучше - много лучше - ей все равно далеко до Аспазии и десять жен я бы оставил ради одной этой женщины.

Наша связь предосудительна, говорите вы, поскольку Аспазия иностранка и не имеет права быть женой гражданина Афин. Закон не воспрещает ей быть моей наложницей, но сердце мое противится тому, чтобы обойтись с ней таким образом, поскольку для меня она больше, чем жена - она друг, она - моё второе я.

Сегодня вы собрались, чтобы осудить её, мою Аспазию. За сводничество! За растление молодых девиц! За безверие! Разве эти слова подходят к ней? Разве о ней язык повернется сказать такое?

Если бы она молча стояла тут, уже этого было бы достаточно, чтобы отвергнуть все обвинения! Она могла бы защитить себя лучше, чем я, лучше любого другого защитника, поскольку нет и не было в мире женщины, равной ей по уму, да и многих мужчин она превосходит талантами, к таким мужчинам я отношу и себя. Да, я не стесняюсь признать её первенство надо мной, поскольку истинное величие состоит не в том, чтобы отрицать чужое превосходство, а в том, чтобы признать его и принять с чистым сердцем. Но законы Афин не позволяют женщине выступать в Ареопаге.

Я глубоко уважаю законы, и подчиняюсь им. Всё же я должен сказать, что законы писаны людьми, которые исходили из того, что знали они, из своего опыта, который, скопившись с годами, составил их мудрость. Сограждане, если бы вы, знали Аспазию так, как знаю её я, если бы выслушали её мнение о различных материях, если бы поговорили с ней хотя бы немного - вы бы сделали для неё исключение. Да, следовало не запретить Аспазии говорить перед форумом, а вменить ей это в обязанности, и не для защиты от обвинения, а для того, чтобы знать её мнение по каждому вопросу.

Нам не привычно, что в прекрасном женском теле может заключаться великий дух, удивительная сила ума. Я и сам скажу: к речи женщины не пристало прислушиваться при принятии решений государственному мужу, каким являюсь я, чтобы голос сердца не заглушил голоса рассудка. Но с ней всё не так. С ней голос рассудка и голос сердца сливаются воедино. Разве плохо, что сердце одобряет то, что диктует разум?

Вы говорите - она из куртизанок, потому, что у неё были верные друзья из мужчин, коих она удостаивала ласками, если они были достойными этого. Разве не вольна она в своем выборе? Ведь она - свободная жительница. Коли не посвящена она богам, то вправе распоряжаться собой. Если она приглашала в свой дом молодых девушек и они знакомились между собой и с юношами - кто усмотрел в этом сводничество? Разве она торговала их любовью? Разве они вступали в предосудительную связь по её совету? Свободные граждане знакомятся, обмениваются мнениями, обсуждают различные вопросы - разве не тем же самым занимаются все люди всегда и повсюду? Почему на рынке можно обсуждать цену на овощи, а у себя дома люди не вольны обсуждать красоту произведений искусства? Если ваятель может себе позволить запечатлеть красоту женского или мужского тела в камне, и на это смотрят - это никому не придет в голову осуждать. А если среди красивых женщин устраивается соревнование, кто более достоин позировать скульптору для его очередной статуи - это называют развратом? Сам Гермипп смотрел с вожделением на молодых девиц, кои являли свою красоту на строгий суд ценителей, видно он не от благих помыслов решил очернить это. Спросите его - что он делал на собрании ценителей искусств - в каком искусстве он, Гермипп, разбирается? В искусстве плести интриги и клеветать на порядочных людей - вот в чем!

Конкурс красоты Гермипп назвал сводничеством и развратом. Тогда пусть он бросит свой вызов богиням, ибо они устроили нечто подобное перед простым пастухом Парисом!

Да простят мне боги, как прощаю я Гермиппу его неразумение сего предмета.

Аспазия чиста, она на собственные средства устраивает приемы, и лучше невозможно распорядиться деньгами. Она открыла салон, в котором принимает гостей для бесед, и это дело благое, поскольку из беседы рождаются мысли умные, в спорах они проверяются, побеждают мысли истинные, и из того развивается мудрость. Мудрость же мы в Афинах ценим высоко, ибо мудрость людей государственных дает основу мудрости законов, а правильные законы способствуют процветанию государства.