Георгий Жженов: От 'Глухаря' до 'Жар-птицы'

В ноябре 1938 года был арестован Ежов. Сталин убрал Ежова отнюдь не за непослушание или за то, что он делал "плохое дело". Нет, просто эта личность стала одиозной, нетерпимой сверх всякой меры. От него, от его действий нужно было решительно отмежеваться. Это было в манере Сталина. И тогда появилось решение, объявляющее действия Ежова преступными, вражескими, были осуждены и незаконные методы следствия, применяемые его сообщниками и многочислен-ными сотрудниками - исполнителями, выполнявшими ежовские указания "не церемониться с арестованными". Впредь было предложено вести расследование в органах НКВД со "строжайшим соблюдением всех норм уголовно-процессуального законодательства".

Честные, принципиальные коммунисты, которых было немало среди сотрудников органов НКВД, суда и прокуратуры, воспрянули духом. Они стали более уверенно бороться за соблюдение требований закона. Ряд невинно арестованных были выпущены из тюрем и лагерей, избежали неправосудного осуждения. Эти же коммунисты потребовали и партийной, судебной ответствен-ности для тех, кто в корыстных, авантюристических целях творил произвол, изощрялся в глумлении над арестованными. Многих преступников, которых Жженов назвал "палачами в мундирах НКВД", арестовывали и предельно жестко наказывали.

Наступило справедливое неотвратимое возмездие, правда не всех "отрезвившее"...

Возмездие коснулось и некоторых сотрудников Управления НКВД Ленинграда и самого Заковского. Он был арестован.

Пересмотрено было и дело бывшего военного прокурора Ленинградского военного округа Кузнецова. Его освободили из лагеря, но на прежней работе не восстановили.

В этом проявилась суть уже иного отношения к вышеупомянутому постановлению.

Новый нарком внутренних дел Берия, провозгласив в своих приказах и директивах требование строжайшего соблюдения законности в следственной работе, лишь маскировал свое истинное отношение к законности. "Шок", который поначалу наступил у следователей, стал быстро исчезать. Берия лично демонстрировал на допросах "беспощадное отношение к неразоружающим-ся арестованным", которых он и не думал выпускать, хотя знал, что они жертвы Сталина и Ежова. Правда, под напором сложившегося нетерпимого отношения к палачам-следователям он был вынужден дать согласие на арест некоторых из них, сохранив, однако, многих, считавшихся непревзойденными мастерами по "выколачиванию признаний". К моменту ареста самого Берии многие из этих "специалистов" дошли до высоких должностей и воинских званий.

Вместо Заковского Ленинградское управление НКВД возглавил комиссар государственной безопасности Гоглидзе. Берия знал, кого надо было послать в Ленинград, где работа по "выкорчевыванию врагов", по его мнению, еще далека до завершения и ее надо умеючи продолжать.

Гоглидзе оправдал надежды своего шефа. Не случайно он стал позже заместителем министра внутренних дел СССР и одним из активнейших соучастников в подготовке после смерти Сталина антисоветского заговора с целью захвата Берией власти. Справедливое, неотразимое возмездие настигло в конце концов и этого злодея, в чем, может быть, и есть какое-то утешение для Георгия Степановича и для многих других, ставших жертвами Гоглидзе.

После смены руководства НКВД Жженов был переведен в "Кресты" и попал в число тех, кто был отправлен, по их меткому определению, "на консервацию".

А тем временем следователи думали, что делать вот с такими, как Жженов. Объективных, достаточных доказательств их виновности нет. От "своих" показаний они отказались, пишут жалобы, что их били, истязали, заявляют об этом появившимся в тюрьмах прокурорам, а те требуют приобщения к делу заявлений подследственных. Неужто их придется выпускать на свободу, да еще "пачками"? Ведь их много...

Гоглидзе находит решение. "Политических" снова возвращают из "Крестов" во внутреннюю тюрьму управления.

Не трудно представить себе диалог нового начальника управления Гоглидзе со следователями:

"Что вы нос повесили?.. Мы не можем и не должны пасовать перед сопротивляющимися врагами. Нужно снова дать им почувствовать, что мы сильны, что мы не отступим перед их "увертками", что дело борьбы с врагами народа не снято с повестки дня. Читайте постановление январского, 1938 года, Пленума, выступление Сталина. Там четко сказано: революционную бдительность повышать и дальше, а борьбу с врагами усиливать. И ни слова о какой-то там законности. Ясно?.."