Этим опасным маршрутом пользовались блатные для своих темных дел... Пользовались им и работяги-лоточники из особо отчаянных, бегавших мыть золото на Буденный - там его было больше.
Тимошенковское начальство догадывалось, что вместе со "своим" золотом заключенные несли и "чужое" (на каждом прииске золото разное, золото Буденного крупное, крупчатое), но до поры до времени смотрело на это сквозь пальцы, все равно, откуда бы ни несли, хоть с того света, лишь бы несли, сдавали его в кассу Тимошенко.
В свое время и я соблазнился "легким" золотом Буденного, набрался храбрости и пошел... В тот день мне удалось намыть там больше десяти дневных норм (какой резерв на случай непогоды или болезни!). Но играть и дальше в эти "фаталистические" игры, испытывать судьбу еще раз мне что-то не захотелось.
А ведь добраться туда с Тимошенко было несравненно легче и безопаснее, чем с "Глухаря", с его штрафным режимом охраны. Там риск быть подстреленным удесятерялся.
Поэтому характеризовать Гришу как труса я бы не торопился - все гораздо сложнее...
Такой маршрут не для труса. Да трус и не пошел бы!.. А он ходил, пользовался "дорогой жизни" не однажды и не дважды, а регулярно. Это был его единственный шанс! Ничего другого ему не оставалось. Других способов выжить в условиях "Глухаря" не было. И он, как загнанное животное, доверялся инстинкту.
Но человек не только животное. Человек тем и отличается от животного, что живет по закону разума... Не всегда в согласии со своими нравственными принципами и представлениями, но по закону разума.
Когда же нравственные тормоза отказывают и происходит интеллектуальный "перекос", когда животный инстинкт заглушает разум, берет верх, как это случилось в истории с призывом в армию, тогда жди беды!
Она и пришла, не заставила себя долго ждать. Для Гриши начались испытания на прочность... Беда, как известно, не приходит одна.
Сначала суровый приговор трибунала, потом встреча с Никишовым на "Пионере", и вот теперь новое испытание. А испытывать судьбу бесконечно нельзя. Игра в прятки с охраной кончилась плохо - Гришу подстрелили.
Охранник по кличке "Бурундук", маленький, плюгавый, злой, как хорек, сидевший в засаде на перевале, подловил его во время одного из походов на Буденный.
Подпустив к себе метров на тридцать, он заставил Гришу лечь на камни и не двигаться до прихода новой смены вохровцев.
До смены Бурундук не дотерпел. Ему надоело смотреть за Гришей, от скуки он стал развлекаться. Не торопясь, с упора погулял прицелом винтовки по распластанной на огромном гранитном валуне неподвижной живой мишени, тщательно выделил Грише руку и без всяких к тому причин, просто не удержавшись от охотничьего соблазна, отстрелил ее.
Гриша снова оказался в Усть-Омчуге в больнице, где уже находился однажды. Там ему и ампутировали руку.
Больница, в которой в течение ряда месяцев лежал Гриша, примыкала к зоне комендантского лагпункта, где мы репетировали новые программы. По возвращении из поездок мы носили ему кое-что из пищи, снабжали хлебом, табаком, словом, поддерживали его.
Осенью 1944 года несколько артистов тенькинской культбригады (в том числе и я) были удостоены признания начальства - нас перевели в центральную культбригаду, в Магаданский театр.
С тех пор долгое время о дальнейшей судьбе Гриши я ничего не знал. Слышал только, что по выздоровлении он снова загремел на "Глухарь".
В августе 1945 года оркестр Магаданского театра возвратился из гастрольной поездки по Теньке. Из Омчагской долины они привезли печальную новость: не выдержав штрафного режима "Глухаря", умер Гриша Маевский.
Прошли годы. И вот в конце пятидесятых, прогуливаясь в антракте по фойе Александрийского театра в Ленинграде, где в тот вечер показывали "Гамлета", я столкнулся нос к носу с человеком, как две капли воды похожим на Гришу Маевского. Я опешил. Мы остановились друг перед другом, я в растерянности смотрел на него, он смотрел на меня и улыбался, довольный произведенным впечатлением... И тут только, разглядев, что у него нет руки, я все понял:
- Гришка? Ты?!
- Я, я!.. Здравствуй! - сдержанно, со всегдашней своей полуулыбкой ответил он.
- Смотри-ка!.. Ай-яй-яй... Здравствуй!.. А ведь мы похоронили тебя на "Глухаре"... Долго жить будешь!
- Постараюсь.
Для него встреча не была такой неожиданностью. Он мог знать, что я не умер и после реабилитации вернулся в Ленинград и работаю в театре... К тому времени я уже успел сняться в нескольких фильмах...
Читать дальше