Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Сейчасъ приведутъ, – сказалъ смотритель, другой – не тотъ, который впустилъ его въ женское отд ѣленіе, но тоже дружелюбный, даже непріятно фамильярный. Онъ им ѣлъ видъ, и тонъ его разговора былъ такой, какъ будто онъ давалъ чувствовать собес ѣднику то, что они съ нимъ понимаютъ другъ друга. Онъ закурилъ папироску и предложилъ тоже Нехлюдову. Но Нехлюдовъ отказался.

– Не скоро еще. Далеко коридорами.

Д ѣйствительно, времени прошло много. И молчать все время было тяжело, и Нехлюдовъ вступилъ въ разговоръ о томъ, много ли заключенныхъ и часто ли ихъ отправляютъ. Смотритель все т ѣмъ же тономъ, что мы понимаемъ другъ друга, сообщилъ, что переполняетъ тюрьмы полиція, присылая безпаспортныхъ, а что отправляются они два раза въ нед ѣлю и все не по многу, такъ что никакъ нельзя опростать тюрьму. Вся переполнена.

Среди этаго разговора послышались шаги по каменной л ѣстниц ѣ, и подъ конвоемъ солдата показалась въ двери фигура Катюши. Она бол ѣе, ч ѣмъ въ первый разъ, им ѣла видъ робкій и испуганный. Она подошла и покорно остановилась.

– Здравствуйте, Катюша, – сказалъ Нехлюдовъ, подавая ей руку. – Вотъ я выхлопоталъ свиданье съ вами кром ѣвоскресенья и четверга.

– Вотъ какъ, – сказала она, подавая ему мягкую, вялую руку и не сжимая его руку и жалостно глядя на него своими раскосыми, добрыми глазами.

Смотритель отошелъ къ окну и с ѣлъ тамъ. Нехлюдовъ с ѣлъ у стола. Она не садилась, такъ что онъ долженъ былъ просить ее с ѣсть. Она вздохнула и с ѣла съ другой стороны стола.

– В ѣдь намъ надо переговорить много, – сказалъ Нехлюдовъ. – В ѣдь вы помните, что я сказалъ третьяго дня?

– Что вы сказали? – спросила она, точно вспоминая.

– Что я хочу жениться на теб ѣ, – сказалъ Нехлюдовъ красн ѣя.

– Помню, да, – сказала она. – Вы говорили. Только я не в ѣрю. Зач ѣмъ вамъ жениться на мн ѣ?

Нехлюдовъ облокотился рукой на локоть, который выдвинулъ на столъ, чтобы быть ближе къ ней, и сталъ говорить тихимъ голосомъ, такъ чтобы слышала она одна, а не могъ слышать смотритель.

– Я обманывалъ прежде, прежде я былъ мерзавецъ. А теперь я не хочу обманывать, а хочу загладить свою вину передъ тобой. И только этимъ я могу загладить. Я уже говорилъ теб ѣ. Не оскорбляй меня. Я уже довольно наказанъ. В ѣрь мн ѣи помоги мн ѣ. Мы женимся, будемъ жить вм ѣст ѣвъ Сибири и, можетъ быть, ты будешь счастлива. Я по крайней м ѣр ѣсд ѣлаю для этого что могу.

Она слушала его, прямо глядя ему въ лицо, мигая своими длинными р ѣсницами.

– В ѣришь ли ты мн ѣ?

– Отчего же не в ѣрить.

– Ну, такъ скажи мн ѣчто нибудь.

– Что жъ сказать? – Она помолчала. – Попросите, чтобъ меня въ дворянскую перевели, – сказала она вдругъ, – а тутъ гадость. Еще спасибо – вы деньги дали, такъ я купила всего. Они лучше стали. И м ѣсто мн ѣдали.

– Разв ѣможно зд ѣсь покупать что нужно?

– Все можно. И чаю купила, и сахару, и табаку, и вина купить можно.

– Катюша, – сказалъ онъ робко, – не пей вино. Мн ѣсов ѣстно говорить это, но я знаю, что это ужасно дурно теб ѣ.

– Немножечко ничего; вотъ если напиться, ну такъ.

– Н ѣтъ, ты, пожалуйста, не пей, об ѣщай мн ѣ.

Она помолчала.

– А курить ничего?

– И курить нехорошо. Я самъ хочу бросить, но это еще ничего, но вотъ пить.... Пожалуйста, об ѣщай мн ѣ, что не будешь.

– В ѣдь скучно очень, – сказала она, – а тутъ развеселишься.

– Н ѣтъ, ты об ѣщай твердо.

– Что же, поклясться вамъ?

– Н ѣтъ, просто об ѣщай.

– Ну хорошо, ну об ѣщаю. А вотъ что еще я васъ просить хот ѣла. Ужъ вы, пожалуйста, не откажите; большое д ѣло, – сказала она, улыбаясь.

– Да, непрем ѣнно сд ѣлаю, если могу, – сказалъ онъ, радуясь и ожидая чего нибудь важнаго.

– У меня еще въ Нижнемъ подлецъ одинъ выбилъ зубъ. Вид ѣли? – Она подняла губу. – И такъ нехорошо теперь. У Якова Семеныча (Нехлюдовъ зналъ, что Яковъ Семенычъ былъ содержатель дома терпимости Розановъ) я вставила себ ѣ, а тамъ, въ Таганской тюрьм ѣ, крючокъ отломился. Онъ золотой, и потеряла я его. А зубъ вотъ. Отдайте починить, голубчикъ, – сказала она опять и своимъ нечистымъ взглядомъ изподлобія взглядывая на него и доставая изъ за пазухи завернутый въ бумажк ѣзубъ съ однимъ крючкомъ.

– Хорошо, я отдамъ, починю. Но зач ѣмъ это? – сказалъ Нехлюдовъ. – Проще такъ.

– Ну, н ѣтъ, вы сами не полюбите.

– Хорошо, хорошо. Но вотъ что, Катюша. Я спрашивалъ зд ѣсь, нельзя ли книги передавать вамъ; мн ѣсказали, что нельзя, а что можно одно евангелье. Вотъ я привезъ. Почитай это, пожалуйста, почитай.