Татьяна Беленькая: Бунин за 30 минут

Серым зимним московским вечером, когда газ в уличных фонарях еще только разгорался, чтобы осветить собой все вокруг, а толпы безликих прохожих спешили по заснеженной мостовой по своим делам, знаменуя собой начало обычного столичного вечера, молодой человек торопится к своей возлюбленной. Каждый вечер он, в предвкушении встречи, ездит от Красных ворот к храму Христа Спасителя, напротив которого расположена ее квартира. И каждый же вечер юноша водит девушку на обеды в «Метрополь», «Эрмитаж», «Прагу», а после – в театр, на концерты. Он безумно в нее влюблен, но о будущем они не говорят, она держит его на некоторой дистанции, а он и не настаивает на сближении, будучи невероятно счастлив уже просто в ее обществе.

Возлюбленная живет одна в небольшой, но роскошно обставленной квартире. Ее отец известного купеческого рода давно отошел от дел и доживает свои дни в Твери. В одной из комнат находится дорогое пианино, служащее ей для упражнений в музыцировании, и, в частности, для разучивания вступления «Лунной сонаты». В вазах цветет целое море цветов и по приказу молодого человека, каждую субботу ей доставляют свежие. Он привозит ей целыми коробками шоколад, новые книги, но в ответ она лишь холодно благодарит его. Создавалось впечатление, что ей это все не нужно, но она и не отвергала его ухаживания, с удовольствием принимала подарки. Единственной слабостью ее была лишь дорогая одежда: бархат, шелк, меха.

Они оба молоды, богаты, здоровы и неприлично хороши собой. Он – красив южной сицилийской красотой, обладает бойким характером, добрым нравом, готов в любой момент шутить и улыбаться. Она – прекрасна какой-то персидской или индийской красотой: смуглая кожа, великолепные черные густые волосы, черные же брови и глаза, бархатистые пунцовые губы. Куда-то собираясь с ним вечером, она часто надевала бархатное платье гранатового цвета и туфли с золотыми замочками. Оставаясь одна, вела скромный образ жизни. И если он был весел, болтлив и активен, то она зачастую была молчаливой, тихой, витающей мыслями где-то далеко. Это была очень странная любовь. Она позволяла себя целовать, и, сводя с ума, целовала в ответ, но едва юноша слишком распалялся, она останавливала его. И пока он, тяжело дыша, приходил в себя, она успевала одеться и выходила из комнаты совершенно готовая ехать, спокойная и уверенная в себе. Вновь были обеды, ужины, гулянье, веселье.

Молодой человек лишь однажды заговорил с ней о замужестве, но она ответила, что не годится в жены. Однако его это не слишком обезнадежило, он надеялся, что она со временем переменит свое решение.

Иногда в загородном ресторане, когда ужин уже подходил к концу и вокруг становилось все более шумно, она, немножко захмелев и куря, приглашала молодого человека в отдельный кабинет и просила позвать цыган. Они приходили, исполняли для нее свои разудалые песни, а она их слушала с какой-то странной улыбкой. Потом он ее провожал домой в два или три часа ночи, в беспамятстве целовал воротник ее шубы, вдыхая ее аромат и считал себя невероятно счастливым.

Незаметно пролетел январь, февраль, отпраздновали масленицу. В прощенное воскресенье она пригласила его к себе в пятом часу вечера. Приехав, он застал ее одетой во все черное и готовой к выходу. А на его удивление заметила, что завтра ведь чистый четверг. Она предложила отправиться в Новодевичий монастырь, юноша удивился, но согласился. Мимоходом девушка рассказывает, что вчера была на Рогожском кладбище, что удивило молодого человека еще больше. Далее она говорит, что присутствовала на похоронах их архиепископа и описывает страшный, но торжественный процесс, песни хоров, убранство могилы. Сообщает, что часто по утрам и вечерам, если никуда не идет с ним, ходит в Кремлевские соборы. Оба замолчали. Вечер был тих и морозен, они отправились на кладбище, осторожно ступая между могилами. Они задержались ненадолго около последнего пристанища Эртеля, Чехова. Морозец крепчал, стало совсем темнеть и они неспешно пошли к экипажу. Девушка попросила немножко покататься по городу, прежде, чем ехать есть блины к Егорову. Они поехали на Ордынку искать дом Грибоедова, ездили переулками и садами, она, как-бы невзначай, напомнила, что недалеко Марфо-Мариинская обитель.

Наконец, прибыли в трактир Егорова в Охотном ряду, поднялись в верхние комнаты, где была икона богородицы троеручицы, а под ней горела лампадка. Они заказали обед и разговор зашел о том, что теперь только в далеких северных монастырях, да в церковных песнопениях и осталась та самая, настоящая Русь. Возлюбленная рассказывает как хорошо поют в различных монастырях, где она была, как ей нравится это соприкосновение с родной историей и вскользь говорит, что однажды сама уйдет в монастырь. Он это воспринимает в шутку. А она ему зачитывает наизусть отрывок из летописи в которой говорится о змее-искусителе с прекрасным человеческим ликом, который послан героине, чтобы ее погубить. Юноша удивлен ее поведением, речами, даже, как-то насторожен непривычным поведением подруги. Тем же вечером, она попросила проводить ее неожиданно рано, когда был всего лишь одиннадцатый час и выразила желание завтра отправиться на капустник Художественного театра.