Ксения Букша - Дом, который построим мы

- Хорошо, а на Западе - сколько стоит такой прибор?

Народ затаил дыхание. Ян Веселуха вежливо ответил:

- Наш прибор не имеет аналогов ни в России, ни на Западе...

Все выдохнули и посмотрели на прибор с благоговением, а главный инженер, не желая показаться лохом, проворчал:

- Это все лирика, а вы продемонстрируйте, как он работает! Может, он и не работает вовсе.

Рябинин, волнуясь, поставил образец в кювету и начал анализ.

Прибор мигнул, тихо пискнул и анализировать не стал.

- Что это он у вас, сломался, что ли?

- Да, ежкин кот, - спроста сказал Рябинин в сердцах.

Ситуация назревала очень смешная, и уже кое-кто начал улыбаться, но Веселуха не дал ситуации созреть:

- Да! - вскричал он вдохновенно. - Прибор сломался. Если бы этого не произошло, вы бы много потеряли! А так у вас имеется редкая возможность понаблюдать, как мы на ходу вносим доработки в его технические характеристики!

- Работа над ним ведется непрерывно, - подключился Лукин. - Он становится все лучше и лучше!

Рябинин засунул руку в недра прибора и что-то там подкрутил: прибор согласно моргнул, пискнул и начал анализ. Рябинин засветился, как горный гном с самоцветами. Прибор был продан. Долговая яма миновала.

Острый снег сваливался в круглые сугробы; он лежал на каждой веточке, на всех мелких подробностях округи: на завитушках Расстрелли, на колоннах Росси, на младенцах, ангелах и демонах. Два бомжа тащили картонную коробку в пункт приема; в конце узкого длинного двора, перед кирпичным забором, махал голыми ветвями обтрепанный тополь.

- Вот - наша резиденция, - сказал Веселуха.

Шаги отдавались эхом в пустых помещениях, оклеенных белой бумагой.

- На берегу пустынных волн, - сказал Лукин.

- Зато на окнах забрала железные, - заступился Веселуха.

- Перестройка, - отозвался Рябинин из угла.

- Чего?

- Перестройка, говорю, - сказал Рябинин. - Журналы восемьдесят девятого - девяносто третьего. Кто-то свалил.

- Пусть лежат, есть не просят, - указал Лукин. - С налогами хуже.

- Да ну, налоги, - махнул рукой Веселуха. - Налогов мы вообще платить не будем.

- Это как, интересно? - подбоченился Лукин. - Сами говорили - без схем!

- А тут никаких схем и не надо, - ответил Веселуха. - Я же временем занимаюсь. Ну, создадим на нашем участке поле того времени, когда были маленькие налоги.

- Да когда ж они были маленькие? - резонно возразил Лукин. - И как это налоговой объяснить? они же не физики.

Трубы играли над Петербургом в миг, когда Веселуха вынес из здания с башнями лист, усеянный подписями и печатями. Все было составлено самодержавно. Остальные могли быть сколь угодно крепкими парнями, но хозяином становился Веселуха, и, по сути, только он, хотя по форме весь этот торт назывался ЗАО НПО "Амарант".

- А логотип? Какой у нас будет логотип?

- Это очень важно.

- Вот такой.

- Это гробик?

- Это кристалл!

- А я такой хотел, смотрите.

- Это глисты?

- Это рентгеновские лучи!!!

Когда проспались, поднимался серый день, снег таял, а второго прибора, законченного три дня назад, на столе не было.

- Черт, - проскрипел Веселуха, хватаясь за голову, - его же уже Кириши купили. Что мы им скажем?

- Что его украли.

- А может, это они его вчера забрали?

- Нам нельзя много пить, - сказал Рябинин мрачно. - Нельзя много пить за начало работы. Вот, например, в моей родной деревне однажды мужики начали строить дом. Накопили на цемент. Причем долго копили, год. Потом купили этот цемент, разгрузили его, жидкий, около ямы под фундамент, и решили на радостях выпить. Хе-хе.

Веселуха откинулся назад, но забыл, что там, сзади. А сзади что-то было вроде пружинки, отчего на дворе стемнело, как в ящике. Край родимый погрузился во мрак, только лаяли собаки, даже машины на Гороховой притихли и не ехали. Небо в окне, перегороженным железным забралом, было полуобморочного цвета: красноватого, сиреневого, местами почти белого - и это была ночь. Внизу было темно, каркали вороны, проносясь низко над снегом.

- Веселуха, я, кажется, знаю, - догадался Рябинин. - Это мой дворянский предок прибор унес.

- Зачем ему?

- Да начальник его на Монетном дворе монету портил, а разницу себе воровал, - объяснил Рябинин, - ну вот, предок мой не будь дурак, хочет это злоупотребление вскрыть и начальника подсидеть.

- Умный ты, правнук, - послышалось из угла.

Предок был невысок, но крепок и хорош собой, насколько можно было разобрать в полумраке. Одет он был в простой казакин берлинского сукна, и шапки не снял.