Ксения Букша - Дом, который построим мы

- Какого черта! - завопил Лукин. - Я тебе покажу! Я тебя на деньги кину! - пообещал он. - Тиран! Фокусник!

- Постой, он что, согласен? - не поверил Рябинин.

- Согласен! - разорялся Лукин. - Ему только дай - он на весь мир такое "согласие" наведет, помяни мое слово, Миша! Шпана с Мальцевского рынка!..

- А ты старушка-процентщица, - высказался Веселуха. И вообще, оставим в покое личности, давайте лучше выпьем.

Выпить Веселуха был не дурак, особенно любил хорошие крепкие напитки дрянь не пил, разбирался, и посмотреть на него было приятно: как он незаметно крутил рюмку за ножку, как вдыхал аромат, - и обсудить умел, впрочем, без снобизма.

- А, пирог! - закричал Рябинин радостно. - Здравствуй, Ирочка.

Это вплыла в комнату мадам Веселуха, - в руках у нее был фирменный пирог с грибами. Но не за хозяйственность выбрал ее Веселуха, а за редкую красоту. Женщин Ян Владиславович обожал, но не уважал, может быть, потому, что они всю жизнь складывались перед ним в штабеля. Мадам Веселуха была на семнадцать лет моложе мужа, и это была его третья законная жена. Он подобрал ее, пацанку, провинциалку, на кафедре, как бриллиант в куче мусора, приодел, обучил хорошим манерам. Впрочем, мадам Веселуха была далеко не дура - в жизненном смысле.

- Да, это я, - сказала она кокетливо. - А почему вы сначала пирог заметили, а потом меня?

- Натурально, потому что он был впереди, - пошутил Веселуха. - Ира, пить будешь?

- Нет, пейте на троих, - отказалась мадам Веселуха.

И они выпили, и снова налили, и потом, ближе к полуночи, Веселуха взял гитару и под плеск осенних струй (ливень, холодный и рыжий, бил в окна, стоял стеной) сбацал что-то не ровное, с оттягом, с синкопами - не то джаз, не то мазурку - а Лукин, который с горя напился, сплясал с мадам Веселухой на столе, среди хрусталя, прищелкивая пальцами.

"Это я-то дырка! - злопамятно думал он. - Ну, Веселуха, погоди, узнаешь ты у меня".

Ах, ночь петербургская, осенняя ночь! Листья слетают, сумерки тают, птицы кричат и витают. Грибами пахнет, сыростью постельной да банной одурью похмельной, в потемках приглядной. Бледные лица во тьме, как рубахи, груди волнуются, как море, в землю впивается горький ливень, сбивает с деревьев листья. Очень просто в такую ночь некоторые выпускают душу полетать - а она и не возвращается... держите крепче, закусывайте, жгите свечи.

Ах, ночь петербургская - печальная ночь. Прочь, ступай прочь!

Глава 2: С прибором

Нева созрела, налилась

Все возвышалась в ней вода

Бежала, спела и вилась

Рвала и мыла горы льда

Крошились брызги под мостом

И капли-росы били в дом

Поверх всего разлился пар

Засыпал снег

Тугие косы

Стыл поток

Рукавчик треснул и потек

И затопил пологий брег

А мы стояли на мосту,

Который выгибался над водой,

Разлитой вправо, влево на версту,

Под низкой тучей и звездой,

А справа крепость высока, красна

Стояла третий век - зубцы и завитушки,

Нам в ноябре невидима весна,

И только легкий запах стружки

Приносило к нам с залива

Третий век тут пахнет эдак,

Может, твой дворянский предок,

Угодивший несчастливо

В эту крепость, чуял тоже

Этот запах, запах нови,

Он был шишка и вельможа,

В жилах пламенныя крови.

Нева играет и шипит,

Она сравнительно чиста,

И ею, словно пивом "Пит",

Мы упиваемся с моста,

А Питер строит, мастерит

И жизнь нелегкая проста.

В осенних думах восседал Ян Веселуха на столе с ногами, держа в руке бокал молодого Божоле. В кресле скрутился калачиком господин Лукин, рассчитывая, сколько будет стоить аренда самого дешевого помещения. На полу, среди раскиданных цацек и болтов, сидел растерянный Рябинин и крутил носом.

- В чем дело? - спросил Веселуха.

- Кристалла нет, - объяснил Рябинин.

Кристалл для прибора был - главнейшее дело. Без него можно было и не заморачиваться.

- Что, на весь Питер ни одного кристалла фторида лития? - не поверил Веселуха. - Что-то ты мне голову морочишь. Не может быть.

- Нету, нету, - отозвался Лукин из кресла. - Я весь город обегал. Ни на рынке, ни в супермаркете - нет. Даже в частных коллекциях нет. Увы.

И они уныло поникли головами. Веселуха прислушался к завыванию ветра, всмотрелся в осенний сумрак за окном, и подумал: "В такой день хорошо играть свадьбы и заключать контракты". Плакать же в такой день совершенно ненужно и даже вредно: Нева может выйти из берегов. Веселуха вскочил со стола, взял длинную веревку, намотал ее на пояс и призвал:

- За мной.