Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 1 - Повести

Но работать не хотелось: в теле была страшная усталость, оно как-то обвисало, тянуло ко сну. Этой тяжести я не выдержал, отложил портфель в сторону, положил голову на руки и задремал.

Сколько я продремал, хорошо не помню, только слышу: кто-то неистово наколачивает в дверь моего кабинета. Стук всё больше и больше, но я никак не мог подняться. Наконец раскачался, вылез из кресла, открыл дверь, спрашиваю:

– Кто тут?

В кабинет с шумом ворвалась моя машинистка и хлоп в истерику. Я заметался по кабинету, и так и этак её – ничего не помогло. Сбегал под кран за водой, смочил ей виски, влил немного в рот. Через несколько минут моя машинистка оправилась, вскочила, отбежала немного в сторону.

– Что с вами, товарищ Аскольдова? – спросил я.

– Ничего, – прошептала она тихо. – Дайте мне на вас посмотреть.

– Что это значит? – засмеялся я. – Если вам угодно, посмотрите.

Она, Аскольдова, была из довольно богатой семьи: дочь какого-то купца-лесопромышленника. Кроме этого, была и недурна собой: высокого роста, стройная, имела густые тёмно-русые волосы, большие карие глаза.

Она ничего не ответила мне, а только облила половодьем испуганных глаз, рванулась ко мне:

– Бегите, скорей бегите!

Я, отстраняя её в сторону от себя, попятился назад и спросил:

– Не понимаю!

– Бегите скорее! В городе восстание!

– Какое восстание? Я только что, час тому назад пришёл, а вы говорите: восстание. Какое восстание?

– Да, да… в городе восстание… город находится уже в руках дезертиров… они разбили тюрьму…

Я захохотал и тяжело погрузился в кресло и сквозь хохот спрашиваю её:

– Вы что, товарищ Аскольдова, в своём уме?

Аскольдова смотрит на меня и твердит одно:

– Бегите! Скорей бегите!

Я перестал хохотать, встал с кресла, подошёл вплотную к Аскольдовой, по тут же отступил: внутри у меня что-то повернулось, а в уши кто-то шепнул: „дурак, ты посмотри, какая красавица!"

Я обвёл глазами Аскольдову и утонул в её широко открытых, в жутких своей глубиной глазах, и мне стало как-то страшно, и я с кружением в голове снова повалился в кресло. Она подбежала вплотную ко мне и всё так же кричала:

– Скорее! Скорее!

Прошло несколько минут, после которых я быстро встал, резко взял её за плечи, так что голова её, украшенная тяжёлыми косами, откинулась немного назад, а серебряные зубы блеснули из крови губ.

– Я не пойду!.. – бросил я.

– Это как? – испуганно выдохнула она.

– А так… останусь здесь…

– Здесь?

– Да.

– Это зачем?

Я слышал, как её зубы стучали, я слышал, как тревожно работало её сердце, я видел, как поднималась её грудь, и ещё я видел, как горели её глаза.

Тут Андрей Завулонов медленно встал с кресла, вздохнул, нервно дёрнул плечами, прошёлся по кабинету, подошёл к окну, жадно впился глазами во мглу вечера и застыл.

– Да-а… – протянул его помощник.

– Тише, – сказал кто-то из нас.

Мы переглянулись. Андрей Завулонов отошёл от окна, медленно погрузился в кресло и стал продолжать:

– Вам-то что, товарищ Аскольдова? – закричал я.

Андрей Завулонов произнёс эти слова резко, так что мы ещё раз тогда переглянулись.

– Я останусь здесь, и пусть меня расстреляют… Разве я вам нужен, а? – спросил я и насмешливо посмотрел на неё. Она испуганно вздрогнула, опустила глаза, и я видел, как на грязном, заплёванном красноармейцами полу заиграли, запрыгали лучи ее глаз, и мне стало мучительно жаль её. Но эту я жалость сдавил и ещё более насмешливо бросил:

– Скажите, вам приятно играть в подвиг? Вы на каждом перекрёстке будете рассказывать, что спасли комиссара… Нет, этого комиссар Андрей Завулонов не сделает. Он никуда не побежит, никуда не побежит… Да, да… А вам, товарищ Аскольдова, советую поскорее убраться отсюда… Пусть меня растерзают одного.

– Нет, – ответила Аскольдова, – я не пойду, пока ты не уйдёшь отсюда.

– Почему? – спросил я.

Она подняла голову и взглянула на меня. О, как она взглянула! От её взгляда моё сердце заныло и с ноющим гулом потянуло меня в пропасть… От боли я закрыл глаза, закусил губы.

– Почему? – повторил я.

– Разве вы не видите? Посмотрите!

Я посмотрел – передо мной глубокие, тревожные глаза…

– Ну, – спросила она и улыбнулась, – теперь видите?

– Вижу, – ответил я. – Так вы меня любите?

– Да, – послышался тихий ответ.

После этого я, кажется, долго на неё смотрел, и, только когда она умоляюще мне сказала: „Бегите", я громко захохотал, так что сам содрогнулся от своего хохота. Я никогда так не хохотал, да и сейчас не могу. А она, бедняжка, испуганно метнулась от меня в сторону и, как лист, задрожала.