Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 1 - Повести

– Боже мой! Как насобачились писать! – вздыхает он, ворочая пружины кровати. – Вы подумайте, я прочитал только сто страниц. Неужели не будет дождя? Я задыхаюсь в этом пекле, мне надоело все, и я не могу больше шляться по виноградникам!

Почему уехал художник? Он появился как сон, сестра его опахнула нас лесной прохладой, она прозвучала как влажный колокольчик… Ее зовут Люся, вы подумайте: Люся! Они поехали за вещами в Новороссийск и исчезли, как и все в жизни. Ах, – он страдал, словно от зубной боли и читал роман, забывая о деле, – ах, они не вернутся! Мы погибнем от скуки.

Он перестал ходить в «Виллу роз» и записывать изящные новеллы старого Веделя. Он не восхищался более вином и его тайнами. Зной перевернул все, шум жизни был неуловим, и ночи не приносили ему никакой прохлады.

Директор вывесил приказ на дверях управления, категоричный и отрывистый, как манифест военного времени. Сбор винограда начнется через несколько дней. Всякие отпуска прекращены. Заведующий шампанским производством, профессор А. М. Фролов-Багреев, прибыл и вступил в исполнение своих служебных обязанностей. Секретарем управления совхоза назначается тов. Д.Петухов.

Это тонкая штука – создавать вино. Я вижу Директора повсюду. Он ругается с технической частью и шоферами; каменщиков нужно бросить на ремонт дорог, автомашины должны быть готовы для сбора; он собирается заменить подводы и рессорные линейки механической силой; он громит кооперацию за хвосты у лавки и столовой и пускает в ход словарь Даля, целиком, прибавляя к нему новые словообразования. Солнце поднимается рано, заседания идут непрерывно. Директор устраивает их на ходу, пробегая по каменным лестницам с горы на гору. Он хватает свои дела прямо за шиворот, свита еле поспевает за грубияном, высунув языки. На нем ночная сорочка, ворот ее расстегнут.

– А-а-а!.. – кричит он, увидев кооператоров. – Вот вы где, голубчики! – и он осаживает бег, громоздясь шестипудовым гневом и тяжестью степных мускулов. В карих глазах его полыхает украинская ночь. – Здравствуйте!.. – и он закладывает кулаки в бока, окидывая снисходительно приближающихся молодых людей молчаливой паузой. – Как пожи-ва-ете? Как выспались?.. Ну, вот что, друзья мои… Прекратить! – вдруг кричит он, наливаясь багровой краской. – Слышите? Прек-ра-тить! Я тебя, Бронштейн, за решетку посажу. Я тебя предупреждал бросить эту лавочку. Ты что, на Дирек-то-ра пошел? Бардак у меня под видом кооперации устраиваешь? Это кто тебе арбузы по руб-лю продавать позволил? Контрреволюцию среди рабочих разводить, а?! Разгоню всех! Камня на камне от вашего рундука не оставлю!.. Ч-что? Церабкооп установил? Да я вас всех…

Он ударяет по молодым людям волжской баржей, бросает их вниз, топчет своей волей и топит в истории.

– В последний раз! – дышит он тяжело. – Ты, Бронштейн, имей это в виду…

Свита раздумчиво и деликатно смотрит в сторону виноградников.

Директор еще бушует, но все медленнее, медленнее. Его гнев постепенно стихает.

– Смотрите, не подкачайте с питанием, – беседует уже с отдышкой Директор, – бросьте эту автономию. Кооперация – не для наживы. Продавать – пятнадцать копеек арбуз на круг. Никаких надбавок! Распоряжение Директора – и кончено.

Он зевает, смотрит вверх, поддергивает брюки. Картузик его глядит насмешливо. Мгновение – и он, и свита, и кооперация катятся по лестнице. Бронштейн хохочет и, разводя руками, жужжит на ухо Директору. Он тонок, как библейская лоза, туркестанская тюбетейка придает ему шутовской вид.

– Нет, вы подумайте, – говорит он, подделывая голос под жаргон, – что вы только говорите, Директор!.. Разве государство не может сделать верного дела? Ва! Это я гарантирую. Даю честное слово!

Директорский голос скатывается вниз. По лестнице медленно поднимается Эдуард Августович, величественно передыхая на площадках.

– Яшник! Ах, этот Яшник! – качает он головой, подсмеиваясь.

– Чудак! Вот чудак! Вы знаете, – он тяжело дышит, – они сходят с ума со своими планами… Да.

Мы закуриваем.

Планы… Ведель не научился их составлять за сорок пять лет. Он, очевидно, забыл свои записные книжки…

– Вы знаете, – говорит он, останавливаясь, – мне припоминается один год. Управляющий тоже составил планы: все было очень хорошо, мы приготовились к виноделию, процент сахаристости был достаточен. Хе-хе… – смеется он. – Подул ветер – и все планы остались на бумаге. Тольке один дождь и немного града… Когда идет брожение, мы привыкли смотреть на термометр: это очень важно. Нужно быть аккуратным, молодое вино легко простуживается: небольшой северный ветер – и надо закрывать двери. Подвал – это как инкубатор для цыплят. Можно погубить хорошее вино. Я боюсь, как бы не повторилась такая история… Но этот веселый Яшник! Ах, добродушный чудак!