Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

– Я предпринял меры, отсыреть не может.

Они сходили с тропы, углубляясь в лесную чащобу. Кусты можжевельника, молодая поросль, сухостой цеплялись за одежду. Анарх отважно продирался к заветному месту. Ветви хлестали им в лица, корявые сучки грозились содрать кожу, в валежник проваливались ноги. Наташа еле поспевала за Анархом. Ей мешали рассыпавшиеся волосы, платье, каблуки ботинок. Она завидовала сапогам Анарха, но мужественно сносила невзгоды. Анарх не помогал ей, даже когда приходилось преодолевать канавы, он убеждал себя, будто Наташе нужно «закаляться», не решаясь признаться, что стесняется подать ей руку: он очень боялся походить на кавалера. Лес стоял глухой, скрывая небо, – нетронутый северный лес, верный хранитель дум и тайн Наташи и Анарха. Можно пожалеть, что к тем приснопамятным временам, как появились в лесу Наташа и Анарх, безвозвратно исчезли лешие, русалки и другая оклеветанная, по утверждению одного современного поэта, нежить. Она, не сомневаюсь, помогла бы им, Наташе и Анарху, в их черной и разрушительной магии, так как опыты Анарха, хотя и основывались на науке, но не лишены были и алхимии, и некоторого чародейства. Уверен также, что русалки, лешие, лесные гномы и чертяки наперекор аскету Анарху сплели бы Наташе венок из лучших цветов, росших на полянах, устроили бы в честь ее буйственный хоровод, чтобы согнать с ее лица отчаянную решимость и обреченность. Во всяком случае, они обнаружили бы большую снисходительность, чем Анарх. До какой слепоты не доводит одержимость! К чему, однако, делать невероятные и несовместимые с современным знанием предположения, к чему даже невинные упоминания, если им место только в хрестоматиях, где собраны образцы прошлой дикости? Оставим, откажемся от них, попросив у читателя снисхождения не по заслугам своим, коих нет, а единственно в силу его, читателя, добросердечности и готовности все претерпеть до конца.

Наташа и Анарх добирались до заветного места. Место это находилось под двумя смолистыми спокойными соснами-соседями. Под одной сосной хитро прятались, заваленные сверху сухими листьями, ветками, иглами, учебники по химии, узкие и длинные полоски бумаги с химическими рецептами и формулами, под другой сосной покоились консервные коробки, пузырьки с мутной и подозрительной жидкостью, белые, черные порошки, тертый уголь, селитра, сера, фосфор, колбочки, стеклянные и медные трубки. Содержалось все это в деревянных ящиках, вкопанных в землю. Наташа и Анарх извлекали содержимое из ящиков. Невежество и незнание химии не позволяют мне с уверенностью описать и оценить те упорные опыты, которые производились Анархом. Из позднейших признаний Наташи следует, что шагах в двадцати от заветного места разводился чуть приметный костер; именно на этом костре делались знаменитые и опасные опыты. Во время этих опытов Анарх превращал Наташу в простую прислужницу. Наташа подавала ему колбочки, реторты, порошки, жидкости, поддерживала огонь, справлялась в учебниках, в записках, и далеко не всегда посвящал ее Анархв свои изощренные и разнообразные изыскания. Искал же он простейшие и еще неведомые соединения элементов, чтобы бомбы можно было делать походя всякому, кому не лень. Иногда между Наташей и Анархом возникали распри. В распрях Анарх неизменно брал над Наташей верх.

– Вы индивидуалистка, – поучал он Наташу, нагревая синюю вонючую жидкость, глядя на трубку пристально и несколько опасаясь, не взорвется ли она от неизвестных причин. – Вы романтик, а революции нужны предвидения, массовые выступления. Отодвиньтесь.

– Я не против массовых выступлений, – оправдывалась Наташа, нисколько не отодвигаясь от опасной трубки, – но я люблю Гершуни, Каляева, Перовскую…

– Личное пристрастие, – отрезал Анарх. – Прошу вас, отодвиньтесь!

Наташа со страхом следила за синей жидкостью. Боялась она не за себя, а за Анарха: «Какой он отважный! Он похож на Кибальчича. Неужели взорвется эта гадость? Что будет тогда с Анархом?» Наташа жмурила глаза. Сказать Анарху, чтобы он остерегался, она не решалась, зная, что с его стороны готов сокрушительный отпор, но при всяком случае старалась взять у Анарха трубку или колбочку и держать их самой над огнем, даже прибегала для этого к хитростям. Притворяясь лентяйкой, она отказывалась ходить к соснам, подавать порошки и снадобья. Анарху приходилось это делать самому, и тогда волей-неволей он передавал трубки Наташе, и она держала их над огнем. Бесспорно, Анарх осуждал капризы Наташи, считая ее поведение отголоском буржуазной среды, воспитания и навыков. Он делал ей внушения. Наташа вздыхала, но колбочек не выпускала из рук. Так работали они в тишине и в небольших пререканиях. А кругом стоял лес, зрелый, июльский лес, в неистощимом зеленом убранстве и мягких сумраках.