Элизар Магарам - Желтый лик [Очерки одинокого странника]

Но Фу-Чи не забыл ее. В его памяти она запечатлелась яркая и незнакомо-прекрасная в своей наготе. Он знал ее всю. Он чувствовал всю таинственную прелесть ее ласк, таких жутко-бесстыдных, жгучих и нежных, — как только может отдаваться парижская вакханка… Он бредил ею во сне и наяву. Всегда расторопный, исполнительный, прошедший целую школу в европейских отелях, он совсем забросил службу и двигался ощупью, как во сне, с невидящим отуманенным взором. Пред ним неотступно стояла молодая женщина с прекрасным белым телом, синими глазами и золотыми волосами. Он жаждал ее видеть, ласкать, обнимать… По ночам он, как лунатик, бродил по коридору у ее дверей, дожидался ее… Она всегда проходила мимо него с презрительной, брезгливой миной на лице. Не видя ее, он думал о ней, как о женщине, однажды принадлежавшей ему, вспоминал ее ласки, чутьем влюбленного припоминая самые незначительные жесты ее, и бесконечно тосковал по ней. Иногда, на ее звонок, он являлся в ее комнату. Он рабски исполнял ее приказания, не смея смотреть на нее, потупив глаза к земле. Инстинктивно он чувствовал ее брезгливость к себе и наивно старался привлечь ее внимание тем, что особенно старательно убирал ее комнату, постель, приносил ей любимые блюда, подкупая на свои последние гроши отельного повара…

Марсель легкомысленно переходила от одного поклонника к другому. Вместе с отъездом ее возлюбленного Анри, она перестала тосковать по нем. Она постепенно вошла во вкус колониальной жизни. Будучи верной патриоткой, она неизменно разменивала мексиканские доллары на франки, значительно увеличила свой вклад в банковской книжке. Труппа также делала хорошие дела. По целым дням она разъезжала по магазинам, каталась за городом на автомобилях, весело проводила время с поклонниками в загородных ресторанах. Домой она возвращалась обыкновенно на рассвете, усталая и разбитая, в изнеможении бросалась в постель и засыпала крепким сном, просыпаясь далеко за полдень.

В круговороте пестрой колониальной жизни, ей некогда было думать о бое — Фу-Чи. Она жадно копила деньги и драгоценности и, время от времени, отводила душу в мелких любовных интригах… Обыкновенно это были французские моряки или военные, с которыми она знакомилась в Городском саду, на Набережной Ван-Пу. В таких случаях она возвращалась в отель рано, сейчас же после спектакля, радостно-взволнованная, счастливая, и с материнской нежностью ухаживала за новым возлюбленным, искренне стараясь вознаградить его за тяжкую службу родине в далеких краях…

Фу-Чи всегда прислуживал им. Он подавал к свадебному ужину вино, ликеры, фрукты, стлал постель на двоих… Его совсем не стеснялись. Возлюбленные, большей частью простые ребята, потерявшие голову от счастья, что их полюбила «настоящая» актриса, такая красивая, молодая и богатая, повышенным тоном покрикивали на боя или выказывали свою силу чересчур развязным обращением с «благодетельницей»… Порою, глядя, как Марсель сидит на коленях у загорелого моряка и, в порыве сентиментальной нежности, подносит свою рюмку к его губам, целуется с ним, ласкает его или весело хохочет от грубых, бесстыдных ласк возлюбленного, вся кровь бросалась Фу-Чи в голову, он был готов броситься на женщину и задушить ее своими длинными, костляво-цепкими пальцами. В такие минуты он становился страшным. В нем пробуждалась слепая, животная ревность, лицо его превращалось в бледно-зеленую маску и хищно горели раскосые глаза жуткими огнями…

Однажды утром, после такой мучительной ночи ревности, Фу-Чи застал женщину в постели одну. Моряк, спешивший на службу, на корабль, ушел, не попрощавшись с Марсель, оставив ее в блаженном сне, раскинувшуюся на подушках. На алых губах спящей играла довольная улыбка и ровно вздымалась и опускалась высокая грудь после бурной ночи любви и неги…

Фу-Чи вначале не решился приблизиться к ней. Он молча смотрел на знакомое, прекрасное тело женщины, прислушивался к ее ровному дыханию. В его опьяненном мозгу чередовались картины прошлой ночи и того памятного утра, когда она принадлежала ему. В нем происходила бессознательная борьба двух противоположных инстинктов: один — рабский, расовый, другой — мужчины-победителя. Эта красивая, беспомощно разметавшаяся во сне женщина, такая хрупкая и нежная, будила его дремлющую мужскую силу, неудержимо тянула его к себе, вызывала в нем алчную жажду. Он ничего не сознавал, ни о чем не думал. Он только слышал ровное, спокойное дыхание Марсель и мягкое, частое постукиванье собственной крови в висках…