Иван Наживин - Перунъ [Старая орфография]

И за павшимъ Андреемъ со стороны Кіева шли еще и еще проповѣдники новаго бога, а съ ними и дружинники князя кіевскаго, которые, ежели селяки гдѣ упрямились признать бога истиннаго, легонько эдакъ поторапливали ихъ по загривкамъ познать истинную вѣру и пріять царство небесное. И такъ «монастыреве на горахъ сташя и черноризцы явишася» и князь стольный кіевскій любилъ ихъ даже «до излиха» и всячески помогалъ имъ…

И вскорѣ былъ основанъ монастырь на крутомъ берегу Ужвы-рѣки, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ нѣкогда, встрѣчая солнце, стоялъ Перунъ и гдѣ палъ Андрей, и назвали люди монастырь тотъ непыратый: Спасъ-на-Крови.

И стали въ тѣхъ монастыряхъ черноризцы книги непонятныя списывать одну съ другой для просвѣщенія людей, и иконы писали красками яркими и раздавали ихъ селякамъ на мѣсто прежнихъ идоловъ поганыхъ, преходящаго творенія рукъ человѣческихъ, и шли въ тѣхъ монастырькахъ великіе споры о томъ, можно ли ѣсть кровь рыбью, и можно ли ѣсть бѣлку давленую, и что надо сдѣлать съ человѣкомъ тѣмъ, который передъ обѣдней постучитъ себѣ о зубы яйцомъ куринымъ, и можно ли попу обѣдню пѣть, ежели онъ у себя въ карманѣ платокъ женскій обнаружитъ, и слѣдуетъ ли носить бороду человѣку крещеному. И особенно любили почему-то черноризцы размышлять на тему: что есть жена? И, отвѣчая себѣ, они мудро говорили, что жена есть «сѣть утворена прельшающи человѣка во властяхъ свѣтлымъ лицомъ убо и высокими очима налидающи, ногами играющи, дѣлы убивающи, многы бо уязвиша низложи, тѣмъ же въ доброти женстѣй мнози прельщаются и отъ того любы яко огнь возгорается. Жена есть святымъ обложница, покоище змѣино, діяволь увѣтъ, безъ увѣта болѣзнь, поднѣчающая сковорода, спасаемымъ соблазнъ, безъисцѣльная злоба, купница бѣсовская…» И увѣряли всѣхъ чернецы смиренно, что тотъ, кто «не имѣ жены и кромѣ міра пребывая, заповѣди Господни исправити можетъ, а съ женою и съ чады живуще не можетъ спастися», и находились люди, которые поэтому бросали женъ и дѣтей безъ пристанища, и шли въ монастырь, и опять и опять разсуждали дружно о путяхъ спасенія, и увеличивали казну свою, и заводили холоповъ многихъ и пріобрѣтали вотчины необозримыя… И мудро постановляли: «въ говѣнье дѣтяти молоду коровьяго молока не ясти: два говѣнья матерь ссетъ, а во третье не дати ему ясти; въ говѣнье не достоитъ сидѣти нога на ногу взложивше; чеснокъ достоитъ ясти въ Благочѣщеньевъ день и сорокъ мученикъ; аще кто помочится на востокъ, да поклонится 300. Попъ, аще хощетъ литургисати, да не ястъ луку преже за единъ день…» и т. п.

И такъ распространялось просвѣщеніе это и вѣра христіанская изъ монастырьковъ тѣхъ. И люди положительные, уставя брады своя, говорили степенно: кабы вѣра эта была плохая, князь съ боярами не приняли бы ея. Но были, конечно, и вольнодумцы, которыхъ это просвѣщеніе не удовлетворяло. И многіе селяки-вятичи считали встрѣчу съ монахомъ недобрымъ знакомъ — какъ и со свиньей, — и возвращались немедленно послѣ такой встрѣчи домой. И жаловались черноризцы, что церкви ихъ стоятъ пусты, а на игрищахъ всегда полно людей, такъ, что одинъ толкаетъ другого. И простые люди думали, что вѣнчаніе въ церкви новаго бога нужно только боярамъ и людямъ именитымъ, а сами брали себѣ женъ съ плясаніемъ и гудѣніемъ и этимъ плясаніемъ и гудѣніемъ только и ограничивались. Волхвы, загнанные въ дебри лѣсныя, смучали простыхъ селяковъ всякими побасками нелѣпыми и иногда дерзость ихъ была во истину изумительна: такъ въ 1071 г. «приде волхвъ прельщенъ бѣсомъ, пришелъ бо Кіеву глаголаше сице, повѣдая людямъ яко на пятое лѣто Днѣпру потещи вспять и землямъ преступати на ина мѣста, яко стати Гречьски земли на Руской, а Русьскѣй на Гречьской, и прочимъ землямъ измѣнитися; его же невѣгласи послушаху, а вѣрніе же насмѣхаются, глаголюше ему: бѣсъ тобою играетъ на пагубу тебѣ.» И вѣрніи оказались, конечно, правы: злой кудесникъ погибъ въ одну ночь отъ бѣса.

Многіе же селяки-вятичи и другіе уходили отъ монаховъ и дружинниковъ въ лѣса темные и образовывали разбойничьи шайки. И епископы христіанскіе сказали Владиміру Красну Солнышку: пошто не казнишь ихъ? И отвѣчалъ добрый князь: боюся грѣха. И разъяснили епископы бога добраго: ты поставленъ отъ Бога на казнь злымъ и добрымъ на милованіе. И послушался ихъ Владиміръ Красно Солнышко и сталъ казнить селяковъ непокорныхъ богу новому, и тѣмъ укрѣпилъ вѣру христіанскую въ землѣ русской отъ края и до края…

Монастырь Спаса-на-Крови скоро прославился и, прославившись, разбогатѣлъ. И надѣли черноризцы мантіи широкія и, кушая золотистыхъ осетровъ и уху янтарную изъ стерляди востроносой, говорили людямъ о гибельности міра и спасеніи души… Но — не умерли и не умираютъ древніе славянскіе боги Земли Русской: такъ же роскошно сіяетъ надъ землей Сварогъ таинственный, отецъ всѣхъ боговъ, и восходитъ каждое утро, все радуя, Дажь-Богъ или Хорсъ сверкающій, и гремитъ и блистаетъ своей тяжкой палицей Перунъ-жизнедавецъ, и шумитъ вѣтрами своими Стрибогъ, и пасетъ в раздольныхъ долинахъ небесныхъ свои сіяющія стада Волосъ, и ворожитъ свѣтлая Мокошь, и озорной Лѣшій носится по лѣсамъ, и шумитъ въ рѣкѣ добродушный Водяной, и мавки-русалки играютъ съ жемчугомъ луннымъ, и таится въ хлѣбахъ дѣдъ Полевикъ, и хозяйничаетъ на дворѣ тихій заботникъ Домовой: нѣтъ, нѣтъ, не все, что было, прошло да быльемъ поросло!..